– Да я… – начала было Майяри, но тут заговорил другой охранник – невысокий, уже седеющий оборотень.

– Там сейчас такой рой осиный, а вы его дразнить пойдёте. Разъярённым хаги только дай повод прицепиться, и они обвинят харена, что он около себя несовершеннолетнюю девочку удерживает, как совсем недавно было.

– Да, госпожа, – поддержал его суровый, – они и так распалённые. Хаггаресы, чего доброго, решат, что вас привели их утихомиривать.

Майяри обвела теней затравленным звериным взглядом и, зарычав, тряхнула зал.

– Ненавижу вас, – запальчиво выдохнула она, но всё же не покинула библиотеку.

Хотя сердце сжималось от страха.

Сидящие в зале хаги и хаггаресы встретили хайнеса напряжёнными и злыми взглядами. Судя по красным лицам и горящим глазам, яростная ругань утихла лишь за несколько минут до появления Риша. Самые молодые из старейшин с обеих сторон продолжали запальчиво стучать пальцами по столешницам и бросать на оппонентов взбешённые взоры. Мужчины постарше ограничивались полными недоверия взглядами и с усилием сжимали губы. И только преступившие через восемь сотен лет задумчиво хмурили брови и обменивались такими же задумчивыми и вопрошающими взглядами друг с другом и даже с врагами.

Едва Риш переступил через порог, как некоторые из старейшин подскочили и тут же обратились к нему.

– Что произошло?

– Кто виновник?!

– Мы всегда говорили, что им доверять нельзя!

– Да они только говорят о мире, а сами стараются его разладить!

В зале воцарился разъярённый гомон. Старейшины с обеих стороны вновь обратились друг к другу с обвинениями, заскрипели яростно отодвигаемые столы. Стёкла в окнах задребезжали от шума.

Риш очень спокойно подошёл к своему месту, отодвинул кресло и хрястнул по столу кулаком так, что он переломился надвое.

Шум мгновенно смолк, и насторожённые взгляды обратились на невозмутимого хайнеса.

– Я так понимаю, моё присутствие не внушает вам должного уважения, чтобы вести себя прилично?

Ответом было молчание. Впрочем, кое-кто из молодых и всё ещё совестливых смущённо потупил взор. Но вот застарелые интриганы лишь прищурились, мол, а за что мы уважать тебя должны. Ты уж сперва себя прояви.

Узээриш опустился в кресло и, опёршись на подлокотник, обвёл всех присутствующим цепким взглядом.

– Кто это сделал?

Первые десять секунд царила тишина. Старейшины удивлённо смотрели на него, а затем взорвался совсем молодой русоволосый хаги с испещрённым оспинами лицом:

– Господин, вы смеете издеваться?! Хаггаресы посмели убить одного из нас. В комнате нашли свидетельства этому!

– Да сами вы своего старика прикончили! – вскочил с места высокий, кряжистый, явно из медведей, хаггарес с длинной гривой чёрных волос и лохматой бородищей. – Самого старого и никчёмного выбрали, а затем и Ласиша прихлопнули. Выбрали едва ли не единственного из сумеречных хаггаресов, кто за мир стоял!

С обеих сторон опять повскакивали, шум вновь начал нарастать, но Риш пнул обломки стола, и злые взгляды направились на него.

– Вы меня сейчас хотите убедить, что сумеречные хаги смирились с убийством, не стали мстить, собрались и улетели? Самые сильные из хаги, так? – брови хайнеса вопросительно вскинулись. – Просто плюнули, заявили, что шиш вам, а не мир, и убрались восвояси? И это всё?

Язык прикусили даже самые запальчивые, на лицах многих появилась растерянность. Только умудрённые годами старейшины нахмурились ещё сильнее, словно хайнес прочитал и их мысли.

– А уж в то, что Агарес Изирш не пожелал мстить и просто улетел, оплакивая смерть… друга, я совсем поверить не могу. Подменили его, что ли, или изменился так сильно?

Тишина стала ещё более обескураженной.

– Меня здесь за идиота держат? – Узээриш холодно прищурился, и на места плюхнулись даже самые упёртые. – Так я повторю: кто это сделал?

Молчание.

– Знаете, на что это похоже? На саботаж с обеих сторон. Выбрали самых ненужных, прихлопнули, чтобы иметь вескую причину воротить нос от мира.

– Господин… – бородатый хаггарес возмущённо вскочил.

– Молчать, – глухо прорычал Риш, впервые позволяя ярости исказить своё лицо. – Вы забыли, кем являетесь? Вы – гниль на теле Салеи, которая никак не желает проходить. Мы приняли вас – и хаги, и хаггаресов – в надежде, что вы перестанете быть болезнью страны и будете вести Салею, как и другие народы, к процветанию. Но вы не только не стремитесь к выздоровлению, но гниёте ещё больше.

Каждое слово как ядом разъедало воздух в зале.