Шрифт:
– Женщин? А что случилось?
– Я обязан объясняться? – в голосе хайнеса прозвучали рокочущие нотки. – Я хочу видеть всех женщин, что проживают в этом доме. И хочу знать, кто жил здесь вчера, но уехал.
– Вот как? Всех значит? И Жадалу позвать?
Хайнес ответил не сразу.
– Нет, госпожу Жадалу беспокоить не нужно. Но, – голос Узээриша немного дрогнул, – я хотел бы извиниться перед ней за беспокойство, которое доставил…
– Всё-таки позвать, – правильно понял его Шерех.
– Нет, – как можно мягче отказался хайнес. – Позже я сам нанесу ей визит.
– Не мы, – сделал заключение Шидай.
Майяри с сомнением пожала плечами, но уже была не столь уверена в своей причастности в устроенном хайнесом переполохе. Даже если он обнаружил посторонний запах в покоях отца, то почему обнюхивает только женщин?
– Что тут? – из покоев господина Иерхарида выглянул заспанный господин Винеш. Видимо, его разбудил шум.
– О, Винеш! С хайнесом всё хорошо?
– С каким? С Ришем или Иерхаридом?
– Иерхарид. Узээриша… мы только что видели. Определённо ожил, – как можно деликатнее описал состояние молодого хайнеса Шидай.
– Об Иерхариде пока такого сказать нельзя, но и хуже ему не стало. Да и рано пока говорить. Он по капле, по полкапли восстанавливается.
– Ну если хуже не стало… – Майяри и Шидай опять переглянулись.
В доме нарастал шум.
Глава 26. Не одиночество
Он смотрел на неё из-под края капюшона. Слегка ссутулившись и склонив голову так, что создавалось впечатление, будто он наблюдает украдкой. Сама мысль, что он тайно следит за ней, почему-то будоражила Лоэзию.
– Господин, куда мы сегодня пойдём? – девушка ярко улыбнулась, ярче сияющего солнца, и замерла в двух саженях от тёмного.
Тот остановился. Слух впервые за многие годы изменил ему, он не расслышал вопрос, зато глаза, казалось, увидели больше, чем когда-либо.
Лоэзия. Ло-э-зи-я. Ёрделу особенно нравилось окончание имени, когда язык прижимался к зубам и начинал дрожать от выдыхаемого звука. Он никогда не видел такого красивого ребёнка, как Лоэзия. Солнце обливало её сверху, хрустально серебрясь в заплетённых в косу волосах. Глаза радостно сияли, щурились в улыбке. Очень красивое дитя.
Дитя же?
Он успел засомневаться.
Налетел ветер, вытянул из причёски серебристый локон, взметнул полы плаща и с лиственным шорохом зашуршал юбкой. От богатого платья и шубки Ёрдел избавил девушку уже на второй день: неудобно, да и испачкалось. Кроме того, стало теплее, и в мехах уже было тяжело. И он достал девочке другое платье, более простое, и лёгкий плащ.
– Так куда мы пойдём? – повторила вопрос девушка и, повернувшись на пятках, порывисто шагнула вперёд и радостно осмотрелась.
Сидящий под дверью таверны пьяница удивлённо приподнял набрякшие веки. Только что никого на улице не было, а вдруг такая красавица… Красавица развернулась в обратную сторону, шагнула и исчезла. Испуганно вжав голову в плечи, мужчина крепко зажмурился и, распахнув глаза, обвёл пристальным взором пустую мостовую. Ранним утром прохожие редко появлялись на улице питейных заведений. Примерещилось?
– Так куда? – Лоэзия закружилась рядом с тёмным.
Ёрделу пришлось переделать свой амулет, чтобы он закрывал не только его самого и всё то, что он нёс на себе, но и скрывал всё на расстоянии двух саженей, чтобы девочка могла свободно ходить. Он бы мог и дальше носить её на спине, но её это не устраивало. Вот только расстояние действия амулета придётся увеличить, а то Лоэзия постоянно выбегала за его пределы. Ёрдел покосился на оборотня с опухшим лицом и с малоразумным взглядом, который сидел под стеной одного из домов с полупустой бутылкой в руке. Когда Лоэзия в очередной раз вышла за пределы действия амулета, мужчина как-то странно дёрнулся, будто бы испугался (хотя что страшного он мог увидеть?), затем посмотрел на бутылку, вновь перевёл взгляд на Лоэзию и, блаженно улыбнувшись, приложился к горлышку.
– Ну так куда? – девушка схватила тёмного обеими ладонями за руку и просительно заглянула под капюшон.
– На площадь, – наконец отозвался тот. – Торговую.
– Торговую площадь? – просияла девочка и закружилась по улице, вызывая на лице пьяницы ещё более блаженную улыбку: почаще бы допиваться до светлых духов.
Ещё четыре дня назад Лоэзия не позволила бы себе так открыто радоваться. Воспитанная благородная девушка очень старалась оставаться чинной и сдержанной рядом с тёмным, но глазам открывалось столько интересного, что держать себя в руках было невероятно сложно. И стоило один раз поддаться порыву и позволить себе по-детски порадоваться, когда господин тёмный разрешил ей поиграть в карты с подавальщиком в таверне «Рьяного Игга», как сдерживаться стало ещё сложнее. Да и нужно ли? На господина тёмного светские манеры никакого впечатления не производили, а её порывистость он воспринимал как само собой разумеющееся. И сдерживаться больше не хотелось. Лоэзия улыбалась, забегала вперёд, кружилась и даже хватала хаги за руки. Последнее было особенно приятно. Приятнее было только прижиматься к его боку.
Ёрдел сжал ладонь. Он отвык от чужих прикосновений.
Но привыкнуть вновь оказалось очень легко.
Он решил не забирать Лоэзию в лесной дом. После того, как харен подошёл почти к самому порогу, Ёрдел больше не считал это место безопасным. Для него одного оно ещё подходило, но ребёнка надо прятать лучше. И он остался в городе. В городе очень просто. Просто найти ночлег. Просто найти еду. Просто найти одежду. Только очень шумно. Голова болела. Каждую ночь приходилось силами ограждать себя от звуков, чтобы немного побыть в тишине. Кроме того, ходить по городу с девочкой было не то же самое, что ходить одному.