– Да, я тоже, – эхом отозвался Ит. – Вот что я еще подумал… возраст согласия везде – семь лет. В некоторых религиях считается, что только в этом возрасте человек обретает разум, а вместе с ним – душу. Значит, получается, самую первую жизнь мы прожили – здесь? До семи лет – точно?

– Может, и дольше, – Скрипач задумался. Перестал, наконец, дышать Ит в ухо, чуть отодвинулся. – Мне кажется, что дольше. Ит… когда мы пришли на Терру-ноль… впервые… ты помнишь свое ощущение?

– Да. Конечно. Словно я вернулся домой, – Ит зябко передернул плечами. – И у тебя было то же самое. Ведь так?

– Было. Мы все гадали, из-за чего. А всё оказалось так просто. Мы всего лишь действительно вернулись домой.

– Я еще кое-что понял, – Ит повернулся к Скрипачу. – Когда человеку… или не человеку… это неважно… когда ему очень плохо, очень больно, очень обидно – куда он идет? Или даже бежит? Кто всегда его примет, утешит, пожалеет? Мать. Мое подсознание, оно в тот момент всё решило за меня. И я рванул туда, где, как мне казалось, должна была быть она. Мама. Или хотя бы когда-то была – она. Я шел в дом, в котором меня любили…

– Столько лет прошло, а я до сих пор не могу себе простить этих слов, – беззвучно сказал Скрипач. – Столько всего случилось. А словно вчера. Да, Ит? Словно это было вчера.

– Я тебе сейчас еще одно «вчера» подкину, – Ит грустно усмехнулся. – Утопия и Тлен. Два места, имеющие вполне себе физические координаты. Помнишь тварь, которая так ловко тогда всё предсказала?

– Мастер червей, – прошептал Скрипач. – Ты думаешь, это…

– Он самый. Некая производная Яхве. Рыжий, давай выпьем, а? Это надо как-то запить. Просто необходимо.

– Саб завтра будет орать, – напомнил Скрипач. – Он скажет, что мы алкоголики. Как Кили.

– Пусть орет, – отмахнулся Ит. – Скажем, что это наследственное.

– И ведь не соврем, – покивал Скрипач. – А я-то думал, откуда у нас такие могучие ферментные системы? А оно вон как, оказывается. Действительно, наследственное. Кили с шестнадцати лет употребляет по сто грамм в день, и ничего. Вполне себе живой.

– Печень пришлось менять, – напомнил Ит.

– Но не из-за водки же!

– Мне больше интересно, где он раздобыл себе гепатит. Думаю, на днях узнаем… Рыжий, а ты заметил, что он красивый? Мы с тобой не такие. Нам до него далеко.

– Заметил, – покивал Скрипач. – И зрачки у него вертикальные. От рауф у него больше. Нас, видимо, мама разбавила.

– Наверное. – Ит поднял голову. – «Горизонт», организуй нам грамм по сто пятьдесят сам знаешь чего, и сделай лхуса холодного, запить.

– Не слишком много? – поинтересовался корабль. – Вы, кажется, хотели завтра отправиться на разведку в город.

– Хотели. Вот проспимся, и отправимся, – пообещал Скрипач. – А теперь сделай то, что велели, и отвали. Займись лучше сбором информации, вместо чтения нам моралей.

– Хорошо, – ответил корабль. – Займусь. Доброй ночи.

– Вот и славно…

– Ит, с нами происходит что-то не то, – Скрипач стоя по колено в снегу, и смотрел куда-то мимо Ита. Кажется, он сейчас вглядывался в лесную чащу за итской спиной.

– В смысле? – не понял Ит. – Тут вообще всё не то. Рыжий, идем. Время.

– Нет, подожди. Я хочу тебе напомнить… – Скрипач прищурился. – Напомнить один эпизод. Помнишь, ты видел на Node Безумного Барда? Во время совещания?

Ит кивнул.

– Да, помню, – подтвердил он. – Видел, потом рассказал тебе. И что с того?

– Сейчас поймешь. Вспомни, что именно ты рассказал тогда, – приказал Скрипач.

– Я рассказал о том, что видел Барда, и что был удивлен, – Ит нахмурился. – Что… что он предупредил меня, потому что узнал, и…

– Не это, – помотал головой Скрипач. – Какой расы был этот Бард, Ит?

– Луури, – пожал плечами Ит.

– И что ты мне сказал в связи с его расой? Забыл?

Ит открыл рот, чтобы ответить – да так и замер с открытым ртом.

Он понял.

– Ты сказал следующее. Что ты с юности не видел луури. Ит, я тоже не обратил сперва на это внимания, но… но потом понял. Рокори, родной. Не считая остальных – но с Рокори мы проработали больше сорока лет, почти до самой его смерти.

Ит все еще молчал.

– Когда я понял, что ты сказал… понял тоже не сразу, кстати… я стал пытаться вспоминать другое, и… Ит, как звали женщину, которую ты убил во время операции «Алмазный венец»?

– Гоуби, – одними губами произнес Ит. – Дело мисс Гоуби, и…