— Нет, это сделаю я, — сказал он в трубку, когда я устроилась на его коленях, прижавшись щекой к плечу и лбом к его шее. Его рука сжалась сильнее. — Понимаю, — продолжал он. — Но охотиться за ним буду я.

Я вздохнула.

Рука Люсьена сжалась сильнее.

Затем его голос стал тихим.

— Джулиан, я знаю, что это нападение было совершено на семью. Да, при других обстоятельствах, ты был бы прав, что каждый член семьи имеет право отомстить. И ты знаешь, я ценю твою с Бел верность. Вы оба можете присутствовать, пока я буду разбираться с ним. Но охотиться на Этьена буду я, и только я.

Что ж, хорошей частью этого разговора было то, что Джулиан и Изобель поддерживали своего отца, а также меня, явно думая обо мне как об их семье.

Плохая часть заключалась в том, что Люсьен намеревался выследить своего отца. Я не удивлялась. Он любил меня, и мне нравилось, что он меня любил. И была уверена, что отчасти дело было именно в этом. Его отец схватил меня, напугал, наговорил ужасные вещи, грубил. Я достаточно хорошо изучила Люсьена, чтобы понять, что он просто так это не оставит.

Мне не нравился Этьен. Но он напугал меня до смерти. Но выслеживать его, пытать и сжигать было довольно экстремально.

— Верно, — продолжил Люсьен. — Лия проснулась, ее нужно покормить, потом мне нужно кормиться. Я выключу свой сотовый. Не хочу, чтобы меня прерывали сегодня вечером. Я позвоню тебе завтра.

Ему нужно было поесть, и он не хотел, чтобы его прерывали.

Мне понравилась эта идея.

— Спокойной ночи, Джулиан. Передай, что я люблю Бел, — пробормотал он, я услышала звуковой сигнал, а затем увидела, как его телефон звякнул на столе.

Я подняла голову, глядя на него.

— Не пришло ли время поговорить? — Спросила я.

— Нет, — ответил он, потянулся к гостиничному телефону на столе, схватил трубку и приложил ее к уху. Затем заявил: — Мы готовы заказать ужин.

Затем, не говоря больше ни слова, он положил трубку.

— Довольно неожиданно, — произнесла я ему.

— У меня нет времени и желания заводить дружеские отношения с человеком, которого я время от времени буду видеть во время нашего пребывания здесь и больше никогда не увижу. Ты отдохнула. К тебе вернулся прежний цвет лица. Ты сидишь у меня на коленях без трусиков. Мы потеряли девять дней и воссоединились вчера, но ты почти все это время спала. Я хочу, чтобы ты поела, и ты будешь есть, сидя рядом со мной без нижнего белья. Потом хочу кормиться сам, пока я буду внутри тебя. Тебе нужна твоя сила. На данный момент это все, на что у меня есть время.

Я моргнула, наполовину возбужденная (хорошо, полностью возбужденная), когда из ниоткуда в комнату вошел мужчина в шикарной гостиничной униформе.

Люсьен крепко обнял меня обеими руками и посмотрел на него снизу вверх.

— Ужин, сэр? — подсказал дворецкий.

— Спасибо, — ответил Люсьен и приступил к делу. — Французский батон. Паштет из фуа-гра с трюфелями. Два филе миньон с кровью с беарнским соусом. Обжаренный картофель. Зелень. Роллы. Бутылка красного Бордо. За тем два шоколадных крем-брюле и бутылка «Moет».

Пока я спала, мне показалось, что Люсьен ознакомился с меню, было ясно, что он настроен на французскую кухню. Это было хорошо, так как все блюда звучали великолепно.

— Да, сэр, — пробормотал дворецкий.

— Крем-брюле и «Моет» принесите через полчаса после основного, а затем не беспокойте нас.

Он кивнул, пробормотав:

— Как пожелаете, — и вышел из комнаты.

Ладно, это все еще было круто, но нельзя сказать, что обслуживание в президентском люксе не было совсем крутым.

С этой мыслью мы встали, Люсьен продолжал обнимать меня, выводя из комнаты. Я едва успела обнять его за плечи, когда мы снова оказались в лежачем положении. Я на диване, Люсьен частично на мне и на диване. Его голова была поднята, глаза смотрели на меня, он поднял руку, провел пальцем по моей щеке, а затем обвил их вокруг моей шеи.

— Ты вспомнил о беарнском соусе, — прошептала я.

— Конечно, — прошептал он в ответ. — Нам есть что отпраздновать, хотя и с опозданием.

Я почувствовала, как у меня начало щипать в носу.

Затем прошептала:

— Они, вероятно, приготовят его лучше, чем я.

— Несомненно.

Я ухмыльнулась, затем стала серьезной, попросив:

— Скажи, что любишь меня.

Его рука скользнула вверх по моей шее, подбородку, прижавшись к щеке, голова наклонилась ближе.

— Я люблю тебя, милая.

Ужин звучал великолепно.

Но его слова звучали еще лучше.

Я вздохнула, обняв его, и повернулась на бок. Люсьен подвинулся вместе со мной, так что мы оказались лицом к лицу, в объятиях друг друга.