«Бомба» действительно взорвалась. Заявление внезапно появившейся перед публикой герцогини Анциллы о том, что она прибыла в столицу для ритуала Ан-Заф мгновенно разлетелось по всем сетям и заняло в новостях верхние строчки.

Представители СМИ сразу же захотели узнать о реакции на это событие регента и его окружения, но те хранили молчание. То ли просто не знали пока, что сказать, то ли лихорадочно готовились к ритуалу, «свалившемуся» на них, как снег на голову.

О том, чтобы попытаться остановить герцогиню во время её шестичасового марша от космопорта до императорского дворца, не могло быть и речи. Каждый её шаг, каждый жест находились под прицелами десятков и сотен камер, а через них — глаз миллиардов зрителей на всех планетах Империи. Но даже если бы и нашёлся какой-нибудь отмороженный, то чтобы причинить вред участнице ритуала, требовалось сначала преодолеть окружающее её кольцо охраны — семнадцать десантников в полной экипировке. Сверху процессию прикрывали четыре боевых беспилотника, сзади — три бронированных мобиля с рельсторонами и плазмоганами на консолях…

— Экселенса. Ещё не поздно всё отменить, — тихо проговорил подошедший справа Вирстафен. — Остановимся, перегруппируемся, дадим запрос Лиге, они пришлют шаттл…

— Нет! — резко качнула головой женщина. — Отменить уже невозможно и… я не хочу отменять. Нам надо остановить войну, и это наш единственный шанс.

— Как скажете, экселенса, — кивнул майор и отшагнул в сторону.

Вдали уже показались шпили императорского дворца. Широкий, прямой, как стрела, проспект заканчивался вычурными воротами. Идти оставалось чуть больше двух тин, всего четверть часа спокойного хода. А дальше…

Весь путь Анцилла пыталась представить, что дальше, как всё пройдёт, какой окажется результат, раз за разом возвращаясь к терзавшим её последние две недели вопросам. Правильно ли она поступила? Не станет ли это решение роковым, как для неё самой, так и для всей Империи? Поймёт ли её когда-нибудь тот, кого она сама оттолкнула?

Да, он, вероятно, тоже желает спасти Империю, но, в первую очередь, он хочет спасти её — герцогиню. Точнее, не герцогиню, а женщину. Просто женщину, ради которой он захватил Тарс, перебросил в сектор Ван Тиль боевую станцию, разгромил силы вторжения, а потом улетел «незнамо куда» искать средство, способное защитить ставшую для него своей Мегадею…

Любая другая, наверное, сделала бы всё возможное и невозможное, чтобы этот мужчина остался с ней навсегда. И, честно сказать, Анцилле было безумно горько, что, вероятно, она оказалась единственной из всех женщин Империи, не имеющей права стать для него этой самой другой.

И дело даже не в пресловутом «барьере», на который она так по-дурацки сослалась в их предпоследнюю встречу. «Барьер» их вовсе не разделял, а, скорее, наоборот — делал ближе, с каждым прожитым днём толкая друг к другу всё сильней и сильней. И экселенса чувствовала: если бы она протянула ещё пару суток, то уже никогда не смогла бы сказать своему мужчине то, что должна…

Сколько же гадостей она ему тогда наговорила. А он всё равно — не отвернулся, не оскорбился, а лишь попросил: просто останься в живых, и ничего другого не надо.

Жаль, выполнить эту просьбу уже не получится. А если получится, то лучше ему уже никогда её не увидеть… такую… выжившую… По-другому поступить она не могла. Ведь никакое чудо-оружие, никакой даже самый искусный стратег не в силах закончить, а тем более выиграть войну, если власти твоей страны попросту не желают её ни заканчивать, ни выигрывать…

— Именем и словом Ан-Заф!

Тяжёлые воротные створки медленно разошлись в стороны.

— Прошу прощения, экселенса, — появившийся откуда сбоку церемониймейстер приложил руку к груди и, коротко поклонившись, зыркнул на выстроившихся за спиной герцогини бойцов. — Согласно имперскому протоколу, свободный вход на территорию дворцового комплекса разрешён только высшим представителям великих домов, а ваши сопровождающие…

— Прочь с дороги! — не дала договорить ему экселенса. — Согласно ритуалу Ан-Заф, любой претендент обладает неотчуждаемым правом прибыть на арену в сопровождении спутников, числом не более тридцати. Все они принимают судьбу претендента, и никто… я повторяю, никто, даже сам император не смеет воспретить им войти вслед за мной в зал ристалищ.

Отодвинув плечом растерявшегося придворного, Анцилла шагнула вперёд, а следом за ней на дворцовую территорию вошли два отделения имперских десантников.