— Разлюбишь, — пожал плечами Громов, большим пальцем вытирая дорожки слез на щеках дочери. — А теперь иди собирай вещи, мы уезжаем! — приказал он и Аня, кивнув, быстро зашла в дом.

И вот тут я уже выдохнул, надеясь на тихий спокойный вечер в одиночестве, не считая Цезаря. Но разве мне могло так повезти, особенно, принимая во внимания мою везучесть в последний месяц.

С боку раздался удивленный, я бы даже сказал насмешливый, голос. Родной и любимый, который обещал мне много неприятностей в ближайшем будущем.

— Теперь я поняла, почему ты не хотел на ней жениться, — усмехнувшись сказала моя мама, Лидия Борисовна Горина, снимая большие солнечные очки. — Всем доброе утро!

Лидия Борисовна Горина была ярким примером советского человека, ребенком, выросшим во времена СССР. Она в этой жизни застала все — начиная с идеологии социалистического общественного строя и заканчивая верностью исключительно к советским фильмам и литературе. Костя всегда удивлялся, почему его мать, воспитанная в семье академиков, у которых были весьма прогрессивные взгляды на все сферы жизни, по сей день живет в той стране, что распалась тридцать лет назад.

Он был, на взгляд матери, поздним ребенком. Лидия Борисовна родила его в двадцать восемь и всю жизнь тщательно занималась его воспитанием и образованием, она не переставала повторять: «Ничто так не освобождает человека, как знания!», цитируя своего любимого писателя и драматурга И. С. Тургенева. И мужчина всегда старался быть тем сыном, которым бы его мать могла гордиться. Но только спустя годы, к нему пришло понимание того, как много, однако, сделала для него эта сильная, по своей натуре, женщина. Она подарила ему что-то настолько ценное и редкое, что не каждый родитель может дать своему ребенку — веру в себя.

— Теперь я поняла, почему ты не хотел на ней жениться, — усмехнувшись сказала Лидия Борисовна, снимая большие солнечные очки. Сегодня на улице была прекрасная погода, женщина улыбалась буквально каждому встречному, а эта импровизированная сцена, больше походившая на абсурдную комедию, не могла не заставить ее улыбаться еще шире. — Всем доброе утро! — весло воскликнула она, жестом показывая своему водителю Алексею, что стоял за спиной с чемоданом женщины, чтобы он поднялся по ступенькам и занес его в дом, прихватив с собой ее маленькую сумочку молочного цвета.

— Мама!? — то ли удивленно, то ли с нотками разочарования в голосе воскликнул Костя, делая шаг к женщине.

— Я слышу нотки разочарования в твоем голосе, дорогой? — усмехнувшись протянула Лидия Борисовна, поправляя соломенную шляпу у себя на голове.

— Скорее удивления, — сконфуженно ответил сын, наклоняясь, чтобы поцеловать женщину в щеку. — Рад тебя видеть, — кивнул Костя, легко улыбнувшись.

— Я тоже соскучилась, дорогой, — протянула Горина, счастливо улыбнувшись и нежно погладила сына по немного заросшей светлой щетиной щеке. — Тебе стоит побриться, — прошептала она подмигнув. — Вижу, я приехала не совсем вовремя, — пытаясь изобразить сожаление произнесла Лидия Борисовна и прошлась оценивающим взглядом по родителям Анны.

— А Вы, вообще, кто такая? — надменно фыркнула Ольга Андреевна, смотря на женщину с пренебрежением.

— Теперь понятно, почему у Анны проблемы с воспитанием, — как бы невзначай заметила Лидия Борисовна, дежурно улыбнувшись. — Меня зовут Горина Лидия Борисовна — я мама этого прекрасного мужчины, — сказала, с гордостью взглянув на сына. — А Вы, как я понимаю, родители Анны.

— Да! — вздернув подбородок воскликнула Громова-старшая. Мама была удовлетворена увиденным, понял Костя, Горина еще раз доказала сыну, что всегда бывает права. Еще впервые, вскользь поговорив по телефону с Аней, она сказала: «Эта девушка считает себя выше других, мнит из себя слишком много, и такое восприятие не могло возникнуть из ниоткуда. Никогда ничего не бывает без причины, дорогой! Её родители такие же самодовольные невоспитанные плебеи и я никогда не смирюсь с этим.» Она и не смирилась, а сейчас в ее взгляде четко прослеживалось торжество.

— Как я могла заметить — вы уезжаете, — произнесла Лидия Борисовна, заправив за ухо непослушный локон, что выбился из тугого низкого пучка пшеничных волос. — Что-то произошло? — но спрашивала женщина не Ольгу Андреевну, что стояла напротив нее, выпятив вперед свой внушительный бюст, а у сына, хоть все ее внимание и было проковано к супружеской паре Громовых.

— Ваш сын…! — уж слишком эмоционально воскликнула Громова-старшая, подобравшись.

Горина снисходительно хмыкнула, аккуратно прикрыв рот рукой с идеальным французским маникюром, но быстро вернула на лицо дежурную улыбку. Ей был неприятен этот разговор, он был скучен и совершенно не интересен. И только исходя из своего безупречного воспитания и культуры, что привили ей родители еще в детстве, Лидия Борисовна продолжала эту удручающую беседу.

— Прежде чем ответить на мой вопрос, советую Вам хорошо подумать, что именно Вы собираетесь сказать. Иногда, невзначай брошенное слово или фраза, сказанная не подумав, может привести к конфликту. Нам же это не нужно? — все еще улыбаясь сказала она спокойным тоном, перебив уже раскрасневшуюся Ольгу Андреевну.

— Почему Вы так со мной разговариваете! — фыркнула ей в ответ женщина, теребя при этом воротник светлого платья с большими пестрыми цветами в виде ярких пятен.