— Мы созваниваемся примерно раз в неделю, папа всегда звонит первым, — вздохнула, поднимая голову с колен Кости и садясь к нему лицом. — Прошел почти год, а я так и не попросила у него прощения, — поджала губы, осознавая, какая я все-таки ужасная дочь. — Мы не виделись почти четыре месяца и не разговаривали месяц, — призналась, смотря в васильковые глаза. — Но я так по нему соскучилась!

— Тогда стоит ему позвонить, — произнес Костя, накрыв мою ладонь, которая лежала на клетчатом пледе, своей и тихонько сжал. — Просить прощение никогда не поздно, тем более у родного отца…

— Это твоя любимая фраза, да? — усмехнувшись спросила.

— Не понимаю, о чем ты! — наигранно воскликнул он.

Я засмеялась в ответ и потянулась к мужчине за поцелуем.

Лора Воскресенская, получив двенадцать лет назад документы о разводе, никогда не думала, что снова когда-нибудь выйдет замуж. И нет, не потому, что она разочаровалось в брачном союзе как таковом, а потому что, просто не верила, что когда-нибудь сможет полюбить вновь. После встречи с Оксаной Дмитревой в голове Лоры всплыли воспоминания об их первой встречи с Сергеем. Она помнила все в малейших подробностях, словно это было вчера: его коричневый кожаный пиджак, белозубая улыбка, серо-голубые глаза, словно грозовое небо, в которые она влюбилась без оглядки и слегка кудрявые каштановые волосы, который уже давно поредели, а виски окрасила седина. Воскресенской трудно было бы забыть их первое свидание. На скамейке, в Петровском парке, она прождала его больше часа, прежде чем он пришел с веточкой белых хризантем. А их первый поцелуй, его признание в любви и предложение выйти за него замуж…Лора помнила всё…

— Курьер привез твое свадебное платье, — равнодушно произнес Сергей Сорокин, выходя на балкон второго этажа, на который можно было попасть сразу из трех комнат: его спальня, коридор и комната Насти.

Лора сидела в одном из больших плетеных кресел, укрыв ноги пледом и пила чай, что стоял в молочной фарфоровой чашке с узором сирени на округлом бочку на стеклянной столешнице садового столика, идущим в комплекте с креслами. Мужчина сел в соседнее кресло, стоящее по другую сторону от стола и, бесцеремонно потянувшись за дымящимся в чашке бывшей жены чаем, сделал глоток и вернул чашку на место.

— Надеюсь, размер мне подойдет, — пожала плечами Воскресенская, даже не прокомментировав выходку бывшего мужа. Сегодня ее настроение оставляло желать лучшего — до депрессии, конечно, женщине было далеко, но апатия накрыла ее гигантской волной.

— Послезавтра у нас роспись в ЗАГСе, о каком «надеюсь подойдет», может идти речь? — нахмурившись спросил Сорокин у Лоры, которая со скучающим выражением лица смотрела на закат.

— Иногда одежда имеет свойство не подходить по размеру, Сережа, не знала, что ты этого не знаешь, — ответила ему Воскресенская, но без какого-либо кокетства или ядовитости, которые всегда присутствовали в ее голосе в момент их общения. Мужчина напрягся, его насторожило апатия и равнодушие Лоры, последний раз, насколько он помнил, все закончилось весьма плачевно…их разводом.

— Что случилось, Ларис? — обеспокоенно спросил Сергей, повернувшись лицом к женщине, которая все так же продолжала неотрывно смотреть в даль.

— Неужели пришло время поговорить по душам? — усмехнувшись спросила она. И снова этот равнодушный тон и нелепая наигранность, что заставила мужчину начать паниковать.

— Мне не нравится твое состояние, — покачал головой Сорокин, поднимаясь на ноги и заходя за спину Воскресенской. Плечи напряжены, спина прямая. Он неуверенно положил ладони ей на плечи и легонько сжал. — Что случилось?

— Не думала, что тебе интересно мое состояние, — вздохнула Лора обиженно и дернула плечами, стараясь сбросить руки мужчины, но он лишь крепче сжал ладони и большим пальцем правой руки помассировал нижнюю часть шеи, там, где начинается позвоночник. — Пе-рес-тань, — четко проговорила она.

— Мне всегда было интересно твое состояние и это никогда не изменится, — прошептал мужчина, наклонившись к ее уху. — Ты же моя жена…

— Бывшая, — фыркнула Лора.

— Будущая, — поправил ее Сергей и поцеловал в затылок. — И разводиться я не планирую, — усмехнувшись продолжил он, и быстро вышел с балкона, оставив женщину пребывать в немом шоке.

Правда это длилось недолго, не прошло и пяти минут, как Воскресенская влетела в просторный коридор второго этажа и помчалась вниз по ступенькам вслед за бывш…будущим мужем.

— Сорокин, куда это ты пошел, мы не договорили! — воскликнула Лора, сбегая по ступенькам на первый этаж.

— Разве у нас есть еще темы для разговоров? — насмешливо спросил Сергей, доставая из шкафчика на кухне стакан для виски. Мужчина пересекал просторный холл, идя через гостиную в кабинет, где в отдельно отведённом шкафу хранилась его личная коллекция элитного алкоголя, когда увидел Лору, стоящую на середине лестницы и прожигающую его гневным взглядом своих карих глаз.

Кажется, его план удался, и Лора Воскресенская снова вернулась к своему привычному состоянию — «очаровательная стерва». Сорокин называл это так, по крайней мере потому, что стервозность бывшей жены всегда лишь очаровывала его и никогда не отталкивала.

— Объяснись! — гневно воскликнула женщина и, стуча по мраморному полу своими домашними замшевыми тапочками черного цвета на низком квадратном каблуке, проследовала за бывшим мужем в его кабинет.

— Что именно ты хочешь, чтобы я тебе объяснил? — усмехнувшись спросил Сергей, открывая стеклянную дверцу старинного шкафа конца девятнадцатого века, и взял с полки бутылку шотландского виски сорокалетней выдержки. Весь его кабинет, в отличии от дизайна дома, был выполнен в старинном стиле — начиная с деревянного пола, который был искусственно состарен и заканчивая люстрой на потолке, которая была куплена на аукционе за бешенные деньги. Лора помнила это, так как сама купила ее в подарок на их десятую годовщину свадьбы.