— Прекрати строить из себя дурака, — закатила она глаза, останавливаясь в дверях. — Ведешь себя, словно мальчишка, заставляя за собой бегать!

— Так не бегай, — пожал плечами в ответ Сергей, обходя стол и садясь в просторное темнокоричневое кожаное кресло со стеганой высокой спинкой. — Ты сама себе противоречишь, Лора.

— Ты словно издеваешься надо мной, Сорокин, — выдохнула она так резко, что ее ноздри расширились, словно у быка, готовящегося к атаке.

— Есть немного, — не стал отрицать мужчина и сделал глоток. — Выпьешь? — предложил он, приподнимая правую руку с бокалом в руке.

— Я хотела сказать о своем решении позже, но…видимо, так будет лучше, — сглотнув произнесла Воскресенская, делая несколько уверенных шагов к центру просторной комнаты. Свет Сергей не включил, но из-за больших арочных окон в кабинете было светло, он наполнился лучами закатного солнца. — После того, как вопрос с Настей будет улажен, я вернусь в Лос-Анджелес, — сказала Лора, заставив бывшего мужа недовольно нахмурить лоб и с неприятным стуком опустить бокал с виски на лакированную поверхность стола.

— Снова сбегаешь, — покачал он головой, невесело усмехнувшись. — А знаешь, я не удивлен, — цокнул языком мужчина.

— Неужели ты и вправду думал, что я останусь? — не веря, что действительно ее бывший муж наедался на это, воскликнула Лора. Пусть она и вправду хотела остаться, на данный момент женщину ничего не держало в этом доме, в этом городе и даже в этой стране. — Ради чего, Сереж?

— Ради кого, — поправил ее мужчина, продолжая неотрывно смотреть в карие глаза. — Ради Насти.

— Она уже взрослая, ей не нужна такая мать, — вдохнув ответила Воскресенская, признавая очевидное. — Двенадцать лет…, двенадцать лет меня не было в ее жизни и лишь редкие телефонные звонки не давали ей забыть, что у нее есть мать, — прошептала Лора. — Сейчас я думаю, что совершила ошибку приехав. Слишком поздно, слишком поздно для примирения и воссоединения семьи, Сережа, — покачала головой женщина, обнимая себя за плечи.

— Никогда не поздно…

— ЧТО!? — в ярости крикнула Лора, не давая бывшему мужу договорить. — Я потеряла жизнь, Сережа, потеряла жизнь, пока гналась за карьерой, успехом и мечтой, которую придумала себе в молодости. Думала, что семья — это балласт, груз, который мешает мне взлететь… А оказалось, что «груз» это я сама и без меня вам с Настей было лучше, — грустно улыбнувшись сказала женщина, с сожалением смотря Сорокину в глаза.

— Неправда, — покачал он головой, поднимаясь на ноги и, медленно проговаривая каждое слово, направился к Лоре. — Нам с Настей никогда не было лучше без тебя, не питай иллюзий. Она мечтала о маме, которая вот-вот зайдет в двери, а я мечтал о жене, которая за двенадцать лет мне так ни разу без повода и не позвонила…

— Сережа…

— Мы потеряли двенадцать лет, Ларис, потому что думали, что гордость дороже семьи, — произнес он, останавливаясь в нескольких сантиметрах от бывшей жены. — Я сожалею, что не вернул тебя, — признался он, смотря в яркие карие глаза, которые до сих пор любил. Словно и не было этих двенадцать лет тихой ненависти, ярости и боли от разлуки, которые сменяли себя всякий раз, когда он думал о ней, вспоминал её улыбку, запах, смех…

— Я не заслуживаю этих слов, — сказала Лора, осторожно касаясь его гладковыбритой щеки. — И тебя я тоже не заслуживаю…

— Но мы оба заслуживаем второй шанс, — мягко произнес мужчина, проводя ладонью по гладким белокурым волосам, что были еще слегла мокрыми после душа.

— Если ты позволишь мне остаться, — не веря, что действительно говорит это, прошептала женщина, опуская голову и прижимаясь лбом к плечу мужчины.

— Я желаю этого больше всего на свете, — прошептал он в ответ, целуя ее в макушку.

Прошло уже несколько дней с тех пор, как мы с Настей…стали парой. Я все еще не могу поверить, что ввязался в эту авантюру, все происходящее сейчас, между нами, в новинку для меня. Свидания, разговоры по душам, поцелуи и прогулки, держась за руки — вызывают у меня, двадцативосьмилетнего мужчины, чувство неловкости, словно я иду голый по улице, и все прохожие остановились, чтобы посмотреть на меня. Дурацкое сравнение…

— Кажется, у тебя что-то подгорает, — послышался голос Насти, которая сидела на стуле на моей кухне и игралась с Цезарем. — Но пахнет все равно вкусно, — засмеялась девушка, подмигнув мне.

— Кажется, эти сырники придется выкинуть, — вздохнул, переворачивая кругляшки из творога, одна сторона которых была черной и выглядела совсем не аппетитно. — Посмотрю, что еще можно приготовить, — сказал, подходя к холодильнику и открывая его. Внутри было практически пусто: парочка помидоров и огурцов, бутылка молока и четыре яйца. Кажется, я уже неделю не выбирался в город в магазин. — Мда, не густо…