Няня и гувернантка не спешили вмешиваться. Няня – потому что была занята с младшими, а гувернантка хотела немного охладить юную маркизу и дать ей урок на будущее, чтобы сбить немного спесь и научить не капризничать.

Перла, видя, что её никто не поддерживает, разревелась ещё сильнее, стала некрасиво визжать, так, что изо рта летела слюна, а из носа потекло, топала ногами и требовала, чтобы вызвали её мать, маркизу Инвиато.

Гувернантка, так и простоявшая в гостиной у двери спальни старших девочек, наконец зашла внутрь.

– Сударыня, во избежание гнева вашей матушки по поводу вашего недостойного поведения, прошу успокоиться и привести себя в нормальное состояние. Только в этом случае она будет приглашена к вам.

Перла красная от слез, заикаясь выкрикнула ей в лицо:

– А я сама к ней побегу! И вас спрашивать не стану! Понятно? – и вновь зарыдала в отчаянии, однако в коридор бежать не стала, а пошла вглубь комнаты, к двери, ведущей в умывальню (все её туалетные принадлежности тоже уже успели перенести и расставить на новых местах). Там она долго плескалась, сморкалась, журчала водой. Вышла уже успокоившаяся, умытая и причесанная.

Гувернантка с неудовольствием заметила красные пятна на тонкой и белой коже. Веки, которые от природы нависали над глазами, как после плача, сейчас вообще выглядели безобразно и почти прятали под собой глаза; губы распухли и покраснели. Да, в таком виде показать девочку матери было рискованно, но все абсолютно присутствовали при безобразной сцене и знали, кто её затеял. Поэтому за маркизой Инвиато всё же был послан слуга с тихим напутствием не торопиться.

Мать пришла не раньше, чем через час. Всё это время девочка сидела на своей кровати и молча смотрела в окно. Гувернантка с облегчением отметила, что следы недавней истерики на лице ребёнка стали почти незаметны.

Матушка Перлы однако многое поняла без всяких слов, лишь увидев, что дочь переместилась из левой, малышовой, спальни в правую, взрослую. Она всем мило улыбнулась, обняла дочь, поцеловала её в лоб и, взяв в ладони её лицо, внимательно в него вгляделась. А затем, распрямившись, спросила:

– Что здесь произошло?

Спросила не у дочери, у гувернантки. Последняя была здесь старшей, и значит, отвечала за детей, потому и весь спрос с неё. Та рассказала, что девочка настояла на перемещении во взрослую спальню, а затем устроила некрасивую сцену с новыми соседками.

– Чего требовала моя дочь?

– Сударыня, она лишь повторяла, что её величество королева разрешила ей учиться со старшими девочками, потому жить будет на взрослой половине.

– Всё верно, так и должно быть. Почему же она плакала? Ей кто-то не давал жить там, где ей теперь положено? – обвела взглядом всех, выстроившихся перед ней. Гувернантка упрямо поджала губы, демонстрируя свое несогласие с позицией воспитанницы, Джулия и Кристина потупили взгляды. Все молчали. Перла тоже молчала – её не спрашивали, и она прекрасно понимала, что заговорить она может только прямого вопроса. И терпеливо ждала. Матушка наконец повернулась к ней.

– Расскажи теперь ты, девочка моя, – ласково обратилась она к дочери.

– Девочки прогоняли меня обратно на малышовую половину, – торопливо выпалила она ровно столько, сколько матери понадобилось для воссоздания всей картины в целом. Главное в эту минуту было не сфальшивить, не сказать лишнего, но и не упустить самого главного. И она с честью справилась! Матушка удивленно расширила глаза и обернулась к старшим девочкам.

– Почему, сударыни, вы это сделали?

Джулия благоразумно промолчала, а Кристин, более бойкая, сказала, стараясь не сболтнуть лишнего:

– На эту половину девочки переходят после двенадцатого дня рождения.

Королевская фрейлина показательно удивилась таким словам.

– Деточка, на эту половину девочки переходят, когда у них меняется режим обучения. Вы больше занимаетесь, раньше встаёте, позже ложитесь. И чтобы не мешать малышам, у вас отдельная спальня. Но мне понятно ваше стремление никого не пустить к себе: у вас прекрасная огромная спальня, своя почти личная купальня. – Кристина согласно закивала. Радость от того, что её понимают, не могла быть стёрта предостерегающим подергивающей её за рукав Джулией. – Однако, спешу вам напомнить, что это не ваша личная спальня, это помещение к крыле королевского дворца. Вам дали возможность здесь пожить, вы понимаете это? Пожить, а не передавали в собственность.

Кристина закусила губу от обиды и досады – её ткнули носом, а ведь она сама в этом призналась. Злобный взгляд метнулся к Перле, которая пыталась скрыть торжество за маской безразличия, и с независимым видом смотрела на лепнину потолка.

– Я всё доложу вашим матерям. И попрошу запомнить ещё одно. Перла не только ваша подруга по учёбе и соседка по комнате, но и маркиза. Свои наследные титулы, я думаю, вы помните.

Конечно, они помнили. Когда ты из баронского рода, коих в стране, как комаров летом, а рядом маркиза, трудно это забыть. Девочки присели в положенном реверансе, обе красные и пристыженные.