Очередная остановка: Елисеевская. Семеро вышли, четверо вошли. Пятый тормозит очередь. Одноногий старик с костылем пытается запрыгнуть в коричневый автобус, но ступени расположены слишком высоко. Костыли скользят по уличной грязи. Кажется, один или двое пассажиров могли бы помочь – но люди из очереди просто обходят старика и влезают в автобус через другие двери. Те, кто успел войти, смотрят и ждут, когда же старик, наконец, поднимется или оставит эти жалкие попытки и перестанет задерживать царскую повозку. Двоякие мысли у пассажиров в головах. Да, их раздражает задержка. А старик раздражает своим немощным видом. Но, с другой стороны, им стыдно. Оттого их взгляды направлены на что угодно: на кондуктора, костыль, пустоту, которую раньше заполняла нога, но не в глаза старику. А тот всё пробует запрыгнуть, не сдается. Нет, он всех раздражает. Он – не прошеное людьми напоминание об их собственной черствости, о собственной беспомощности.

Водитель проревел кондуктору указание разобраться. Грузная женщина в стёртом оранжевом жилете растолкала стоячих пассажиров и неуклюже перегородила путь старику.

– Мужик, не задерживай людей. На следующем автобусе поедешь.

– Одну секунду, пожалуйста, сейчас я уже взберусь. У вас же ещё есть место.

Старик, понимая, что ему не рады, засмущался и занервничал. Его движения стали менее аккуратными. Облокотившись на костыли, он закинул ногу на автобусную ступень, но потерял равновесие, и, дабы не упасть в лужу, спрыгнул обратно на асфальт.

– Или быстрее залезай, или уйди. Ты всем мешаешь, – закатила глаза кондуктор.

– Не могли бы Вы мне помочь? Если бы мне кто-нибудь подал руку, я бы никого не задерживал.

– Ох… ну ладно, отойди, я к тебе сейчас спущусь.

Старик отпрыгнул на одной ноге от автобуса, освободив место для своей помощницы, и прислонил костыль к разъеденному коррозией борту.

– Толя – давай!

И двери со скрипом захлопнулись. От вибрации костыль, подпирающий автобус, упал в лужу, обрызгав своего хозяина. Пожилой мужчина чудом устоял.

Кондукторша довольна. Она завела за ухо локон слипшихся чёрных волос и с ехидной улыбкой обвела взглядом пассажиров, гордясь собою: у неё одной хватило духу принять ответственное решение и реализовать его. Ей не доплачивают за помощь старикам, зато за простой автобуса они с водителем могут получить штраф или дополнительный рабочий день в выходной. Так что водитель Толя доволен тоже.

Марк осуждающе смотрел на окружающих: если вы не можете помочь друг другу, вы и себе помочь не сможете. Но ведь и он не вышел к старику. Почему? Не хотел потерять тёплое место возле радиатора у окна.

Автобус двинулся, а Марк смотрел в заднее окно и созерцал, как одноногий старик, опираясь на второй костыль, пробует достать из серой жижи столь необходимый ему инструмент и остаться при этом сухим. Сколько ещё времени у него это займет?

Автобус свернул за угол, закрыв серым бетоном петербургских фасадов падающего в лужу пожилого мужчину.

Осталось три остановки. Установленный в автобусе новостной экран поймал радиосигнал и резко возопил.

– …зафиксирован небывалый всплеск рождаемости. На 2,5% больше, чем в прошлом году. Эксперты прогнозируют, что к концу года реальный показатель превысит прошлогодний на целых 3%.

– Выключите, кто-нибудь, эту херню! – закричал седовласый мужик в грязном ватнике, прижатый пассажирами к двери.

– Это технически невозможно – тут нет пульта управления или каких-либо кнопок, – развела руками кондуктор.

– Да что ты врёшь! У меня племянник на автобусе работает, вам доплачивают за безостановочное вещание этого дерьма!

– Мужик, не бухти, пусть работает, узнаем хоть, что в мире творится, – отрезала хозяйка автобуса.

– Я и без этих тебе расскажу! Нищета! Безработица! Людей специально загоняют в рабство!

– Ничего не знаю, у меня вот есть работа. Кто бездельничает – тот и не ест. И вообще, надо пить меньше.

– Да с чего ты…

– …связано с беспрецедентными мерами, принимаемыми Правительством Империума с целью поддержки молодых семей. Так, при рождении первого ребенка предусмотрена единовременная выплата в размере одиннадцати тысяч двухсот восьмидесяти девяти имперских рублей. А при рождении второго и последующих – выплаты ещё больше!

– Вот видишь, Император уже деньги готов платить, чтобы рожали, а вам все не нравится!

– Да на эти деньги семье и месяц не прожить! Выключи эту херню, хватит насиловать людям мозги!

– Значит так, не смей мне указывать, что…

Манежная площадь. Марк, растолкав соседей, вынырнул из автобуса, так и не дождавшись завершения этого увлекательного спора. Пятнадцать часов сорок минут. Отлично, времени навалом. Адвокат отряхнулся, поправил пальто и полез в карман за портсигаром.

Провалившаяся в карман рука упёрлась в кусок плотной бумаги, которого раньше там не было. Марк нахмурился и достал находку – синюю прямоугольную листовку.