– С чем тебе помочь? – так и не решившись прикоснуться к расписной коже, встала с колен, обходя Шиджеру по кругу. – Елки-иголки!

Узор на плече был тем еще кружевом из кусков кожи и ниток. Да здесь целая вязаная салфетка получилась. Было бы интересно, не будь так жутко. И больно.

– Не так и страшно, через три дня все затянется, – отмахнулся мужчина, а потом указал не небольшую коробку на комоде у стены, – принеси ту шкатулку.

Там оказался странный, зеленоватый тонкий материал, разрезанный на полосы по пять сантиметров шириной и три банки-склянки.

– Ну, что, медицинская сестра, помогай, – фыркнул ёкай, почему-то сверкая глазами из под темных бровей. От чего ему было так весело, стало понятно на втором этапе действа. Если плечо я худо бедно, а в целом очень даже прилично, закрутила своеобразными бинтами, то с фронтальной частью возникли некоторые сложности. Для того, чтоб плотно обернуть грудную клетку тенгу и при этом не сильно дергать больную руку, пришлось сесть вплотную к мужчине. Вдохнув для храбрости, которая внезапно стала крайне необходима для твердости рук, прижала свободный край бинта к одному боку. Чтобы пропустить бинт за широкой спиной ёкая, пришлось почти прижаться к нему. В нос ударил характерный запах зеленого винограда с примесью сандала и чего-то острого, терпкого. Не сдержавшись, втянула аромат всей грудью, забыв, что мой нос у самой шеи тенгу. Слегка опьянев, быстрее вернула бинт на грудь, затягивая первый виток и готовясь ко второму заходу. Сверху раздался тихий хмык.

– Может, стоит сесть ближе, чтоб было удобней? – услышав тихий вопрос, сердито фыркнула. Мои колени и так упирались в ноги ёкая. Еще немного, и я окажусь у него на коленях. Нахмурив брови, отправила бинт на второй виток, стараясь сильно не тянуть и при том не выпустить зеленую материю из рук. Меня окутали пьянящий запах крепкого мужского тела, тепло, исходящее от ёкая. Все это кружило голову и не позволяло сосредоточиться. Очень некстати вспомнился поцелуй. Губы пересохли, дыхание то и дело сбивалось.

К собственной гордости, я почти закончила бинтовать «пациента», завершая последний виток, как меня сильной рукой прижали к затянутой лентами груди. Не выпустить конец ленты и попытаться освободиться одновременно у меня не получалось. Тенгу молча держал, полностью игнорируя мои слабые трепыхания. Устав ерзать, все же решилась посмотреть в темные глаза. В первый раз за всю волнительную и смущающую процедуру.

Темные глаза искрились на утомленном лице. Острые скулы, которые мне так понравились в ночь похода в город, сегодня выделялись ещё чётче. Тенгу смотрел с лукавством искусителя, поймавшего добычу. Закончив разглядывать мои глаза, ёкай нагнулся ближе, вынуждая зажмуриться от предвкушения и лёгкого трепета. Но Шиджеру поступил иначе, ткнувшись носом мне в висок и глубоко вздохнув.

– Тебе нравится здесь, в поместье? – вопрос был неожиданностью. Разговаривать, будучи прижатой к груди тенгу в такой неудобной позе, было как-то совсем не комильфо.

– Может, я сперва закончу, и тогда поговорим? – тихо попросила, чуть дёрнув за край бинта. Шиджеру хмыкнул, разжимая объятия.

– Если ты обещаешь не сбегать. Мне сегодня до ужаса нужны обнимашки,– в словах скользила усмешка, но глаза стали вдруг серьезными. Волнуясь из-за всего происходящего, напомнила, доворачивая бинт и закрепляя какой-то необычной скобой.

– Из нас двоих сбегал только ты.

– Э, нет. Ты путаешь что-то, – фыркнул ёкай, вставая с подушки, – я был вынужден отправиться на работу, а не сбегал. А вот глядя на тебя сейчас, кажется, что стоит только моргнуть, как останусь один.

Собрав шкатулку с бинтами, вернула ее на место, не решаясь обернуться. Кожей чувствовала взгляд ёкая.

– Идем, – я немного вздрогнула, когда Шиджеру взял меня за руку, – покажу тебе мой сад. Здесь редко бывают гости. Даже обитатели поместья не появляются.

Проведя меня по галерее, тенгу свернул за угол павильона, открыл другую дверь и мы вышли в небольшой сад. Ступая босыми ногами по все еще теплым влажным камням, слабо различая в темноте окружающее, старалась не пропахать носом землю, крепче уцепившись за теплую, чуть шершавую руку ёкая. На очередном из шагов, я все же запнулась о плитку, вскрикнув от боли. Шиджеру тут же остановился, обернувшись. Сквозь собственное шипения, я сумела разобрать какое-то ругательство и над головой вспыхнул неяркий голубой огонек.

– Прости, – произнес тенгу, потирая глаза, – Совсем не подумал. Я здесь знаю каждую кочку и плитку, так что даже… Идем, тут чуть-чуть осталось.

Палец, которому достался удар, все еще ныл, но все же мне хотелось попасть туда, куда вел меня Шиджеру. В конце была какая-то темная тень, огромной массой чернея в глубине сада. При нашем приближении огонек выхватил из темноты качель. Широкая, больше похожая на диван на толстых канатах, с косой крышей, и горой подушек. Чуть подтолкнув меня вперед, ёкай придержал один из канатов, ожидая пока я залезу. Подобрав под себя ноги, с волнением следила из-под полуприкрытых глаз за Шиджеру. Придерживая больную руку, ёкай уселся рядом, чуть толкнувшись ногами, от чего мы плавно закачались в слабом свете огонька.