Не смотря на то, что бегала я в эти дни очень в приличном виде, все равно находились молодые люди, которые были не прочь пообщаться. Я не шла на контакт. К середине следующей недели, все желающие отпали. Видимо четко осознав, что общение мне не нужно. Несмотря на все мои старания, счастливым человеком, при первом взгляде, назвать меня было сложно. Семён старался развеселить в те редкие моменты, когда общался со мной. А меня раздирала уже вполне ощутимая боль, непонимание и тоска. Игорь после моего сообщения ни разу не написал и не позвонил. С начала я думала, что случилось с моим мужчиной? Выспрашивала у Семёна, тот сказал, что общается с ним каждый вечер. Потом наступила обида. А после апатия. Наши отношения все меньше и меньше поддавались хоть какому-то пониманию и логическому объяснению. Пару раз пыталась собрать вещи. Но вспоминала про свое обещание, что через месяц я буду здесь. Поэтому так и не собралась.

В пятницу утром, когда водитель уже привычно ждал меня, чтобы отвезти на экспресс, напала удушающая тоска. Я рыдала в ванной и не могла успокоиться. Все казалось напрасным, глупым, больным. Я смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Откуда взялась эта истеричка и как я могла впутаться в такое? Главное, почему так быстро? Успокаивать себя пришлось долго. Семён начал звонить, чтобы поторопить, но я не брала трубку, потому что просто не могла внятно и спокойно говорить. А всхлипывать и всхрюкивать в телефон — глупо.

Раздался звонок в дверь. На пороге стоял растерянный и взволнованный водитель. Пройдясь взглядом по моему внешнему виду, что я все-таки успела привести в подобающий рабочему дресс-коду, и заострив внимание на моих опухших глазах и покусанных губах, выдал:

— Хватит грустить, вечером примчится, не знаю, останется ли на выходные, но примчится.

Я не верила своим ушам, и не понимала чувств, толи радость растекалась, толи ярость. Внутри что-то горело и болело, но улыбка все равно расползлась на лице.

— С чего ты взял? — все-таки недоверчиво переспросила парня.

— Я немного приукрасил и наврал, — гордо выдал гость.

Я засмеялась истерическим хохотом, до икоты, до слез из глаз.

— Надеюсь у меня тут не мужской гарем на четыреста мест? — отсмеявшись уточнила у интригана.

— Нет, что ты, всего трое! — подмигнул мне водитель.

А я нахмурилась и, поставив руки на пояс, стала ждать правдивый ответ.

— Просто сказал, что ты очень грустная и апатичная, и по утрам тебя пытаются развеселить на пробежке молодые и атлетичные бегуны. Сказал, что это единственное время среди дня, когда ты улыбаешься.

— Сём! — недовольно заговорила и уставилась, недоумевая, — зачем?

— Он приедет, вот увидишь, — успокоил парень.

Надежду питать в себе не хотелось. Потому как ее крах пережить в моем состоянии будет сложно. Поэтому постаралась максимально отключиться от выходки водителя. И постараться отработать последний трудовой день этой недели и уйти на еще одни тоскливые выходные.

Вечером, пройдясь по квартире, поймала себя на мысли, что чувствую себя в ней дома только, когда Игорь рядом. А так — просто квартира, стены и мебель. Нашла статуэтки, картинки, которые даже не замечала раньше. Одну даже выкинула. Позволила себе похозяйничать. Думаю, хозяин и не заметит, когда вернется. А мне стало легче. Сама не знаю почему, но будто проявила свою волю и тем самым утвердилась в пространстве на правах хозяйки. Ухмыльнулась своим мыслям. И продолжила движение по квадратным метрам, что открывались для меня новыми деталями и вещами, новыми ощущениями и статусами. Время тянулось медленно. Есть не хотелось. А вот чай выпить, было в самый раз. Поставила на стол чашку, достала чайный пакетик и щелкнула выключатель чайника. Тот недовольно зашипел, пронзая оглушающую тишину кухонной зоны. Свет почти нигде не горел, только над барной стойкой. Что отгораживала кухню от зоны отдыха. Создавался таинственный полумрак с одиноким шипением нагревающейся воды в электрическом приборе. Задумалась. Погрузившись в свои мысли, не услышала шорохов в прихожей. Поэтому мужской бас, не только вывел меня из задумчивости, но и напугал.

— Я надеюсь, ты обо мне думаешь, — недовольно и нервно прозвучал голос вошедшего.

Вздрогнула, и испугалась, как будто меня обдали холодной водой. Обернулась и замерла. Напротив меня стоял взъерошенный Игорь. Он вглядывался в мое лицо, исследовал тело, и его взгляд становился все тяжелее и чувствительнее на моей коже. Тишина не напрягала, а наоборот спасала и давала шанс не испортить все, наговорив лишнего. Внутри, как на карусели, сменялись эмоции: боль, обида, радость, страсть…

— Моя, Нина, ты моя, как я хочу тебя, девочка, — заговорил не своим голосом мужчина.

— Ты вспомнил, что я есть? — обиженно бросила я.

Устраивать истерики не хотелось, слишком велика была радость, что он приехал, что ему не все равно. Но и вообще не высказать свою боль было невозможно.

— Прости, — так пронзительно, нежно и искренне прозвучали слова, что мурашки пробежали по всему телу.

Это было так необычно, так остро, ново. Повернулась всем телом к нему и стала разглядывать. Мне казалось, что это он и не он. Передо мной однозначно стоял Игорь, но было в нем много незнакомого, неизведанного до этого дня. Мужчина медленно и осторожно стал подходить ко мне, словно боясь спугнуть. Потом резче сократил расстояние, схватил меня в охапку, и уткнувшись в мою макушку стал шептать, попутно проходясь своими руками по моему телу.

— Прости, Нина, прости. Я дурак, ты даже не знаешь, как нужна мне, моя девочка, моя, моя, моя.

От этих слов внутри что-то взорвалось, боль, что почти две недели завязывалась в узел, разом распустилась, растекаясь по телу ядом, обида и непонимание тоже всколыхнулись, но вместе со всем этим коктейлем заплескалась радость и страсть. От его рук и горячего дыхания, мое тело стало гореть. Возбуждение постепенно вытесняло все остальные эмоции и мысли. Плавно зарождаясь внизу живота и поднимаясь с кровью дальше, по всему телу, сильное, жгучее желание стало затоплять меня, растапливая мое тело, превращая его в мягкий пластилин в руках любимого мужчины. От невероятной силы эмоций и ощущений голова шла кругом. Я не верила, что это все происходит со мной. Его слова, действия, да и вообще то, что он находился в этот момент рядом, просто казались сном.