– Ваш сын не может учиться дальше в нашей школе, – объявил директор.

Его руки лежали на столе ладонями вниз. Он как будто опирался на них.

– Почему? – Телль не удивился этим словам, но от директора хотелось услышать не только их.

– Вы сами знаете, – директор не желал разговора и надеялся, что родитель сейчас уйдет.

– Но Ханнесу нужно учиться. Он хочет учиться, и у него получается, – пытался объяснить Телль.

– Мы не имеем права учить таких детей, как ваш сын, – скрестил руки на груди директор.

– Каких «таких»? – приставив к себе стул, Телль сел.

Ему хотелось, чтобы директор произнес слово, о котором думал. Тот молчал.

– Так каких? – не отпускал Телль директора.

– Не таких, как обычные дети, – наконец, нашелся у того ответ.

– А каких?

Поправив пиджак со значком Нацпартии, директор стал уверенней.

– Пожалуйста, со всеми вопросами обратитесь в инспекцию Нацдетства. Как они решат, так мы и сделаем, – качнувшись креслом назад, сказал он.

В инспекции Телля ждали. Несмотря на отсутствие повестки, дежурный на входе ему сразу оформил пропуск.

– Вот вы опять к нам пришли, – встретил Телля из своего кресла все тот же старший инспектор. – Если вы были членом Нацпартии, с вас спросили бы строго.

– Мой сын преступник? – спросил Телль.

– Нет, – уверенно ответил старший инспектор.

– Тогда почему?

– Таков закон, – словно сочувствуя Теллю, произнес инспектор.

За эти годы он поседел, стал по-другому зачесывать волосы.

– Вообще, вы сами виноваты. Вам потери трех детей было мало? Я бы после второго уже задумался. Вас предупреждали. Вам не рекомендовали…

– Ханнес всего лишь не слышит, – не стал дослушивать Телль.

– Ваш сын относится к категории неизлечимых, – серьезно смотрел на него старший инспектор. – Неизлечимых, понимаете?

– Почему вы не подумаете о том, что, может, из таких детей вырастут ученые, которые и создадут лекарства от неизлечимых сегодня болезней? Или там…

– Да бросьте вы, – уверенно прервал инспектор. – Не вырастут. Условий обучать их нет. Средств на лечение и реабилитацию тоже. Мы окружены санкциями, в стране нет денег.

– Ну, парады военные проходят же, – пытался понять Телль. – На вооружение деньги есть.

– У нас должно быть, чем себя защищать, – объяснил очевидную вещь инспектор.

– А аппарат для слуха? – вспомнив, как его искала в аптеках и магазинах Фина, спросил Телль.

– Нашего производства – нет, – немного подумав, ответил инспектор. – А зарубежные ввозить нельзя – санкции ведь, запрещен ввоз всего.

– Эти запреты ввело само наше государство, – не выдержал Телль. – И на лечение наших детей за границей, и на ввоз лекарств оттуда. А лекарств, которые могли спасти моего Боба, у нас как не делали так и не делают.

Инспектор взглянул на него с сожалением.

– Вы для чего мне это сейчас говорите?

Телль не ответил. Он думал о другом.

– Все же, если найти где-нибудь слуховой аппарат…

– Поищите, – кивнул старый инспектор, словно пожелав Теллю удачи.

На работе Теллю сказали, что слуховой аппарат можно купить на черном рынке. Считалось: там есть все. Конечно, Телль знал про черный рынок, знал даже, что он находится в парке Мира, но сам никогда там не был. Работал черный рынок только по воскресеньям.

Подойдя к парку, Телль не увидел ни торговых рядов, ни продавцов. Но, когда он вошел внутрь парка и направился по аллее, прохожие, а также сидевшие на скамейках люди начали предлагать ему кофе, сигареты, книги, чай.

Чаще всего предлагали сигареты. Но, даже если бы сейчас курение не было запрещено, – Телль не понимал, зачем употреблять эту отраву, да еще и платить за нее. Что до кофе, то он несколько раз интересовался ценой. Она казалась Теллю просто заоблачной.

Чем дальше он шел, тем больше людей ему встречалось в парке. Многие уже были не налегке, а с сумками, портфелями, у одного торговца Телль даже увидел тележку, на которой стояла в оберточной магазинной бумаге коробка.

– Швейная машинка. Заграничная. Не использовалась, – мужчина кивнул на тележку.

– А слуховой аппарат есть здесь? – Телль поднес руку к уху.

Человек с тележкой показал на левую дорожку парка.

– Тебе туда. Медицинское там.

Торговцы мебелью разворачивали сделанные из простых школьных альбомов каталоги, продавцы техники держали инструкции с иллюстрациями своих товаров. Телль, сколько ни вглядывался, – ни за кустами, ни за деревьями не стояло ни стульев, ни комодов, ни кресел. Даже маленького радиоприемника ни у кого в руках он не видел.