Шрифт:
Но, помимо воспоминаний об этих безумных и мучительных часах с Ромой, я разрешила себе прихватить его рубашку. Она все еще хранила его запах. Я, как ненормальная дурочка, торопливо сунула смятую ткань в сумку и дернула молнию, отсекая пути к отступлению.
Мне казалось жизненно важным сохранить в памяти то, что Львовский — не только сволочь и смазливое лицо с глянцевых журналов. Рома — мужчина, ставший моим первым любовником, мужчина, способный заставить меня рыдать от наслаждения и биться в дикой агонии удовольствия.
Мы молчали, когда спускались в подземный гараж под неназойливым, но ощутимым вниманием охраны Львовского.
Молчали, когда я садилась в машину Романа, а Сумрак резво запрыгнул на заднее сиденье.
Молчали, когда Рома, не спрашивая адреса, привез меня домой.
Я повернула голову, чтобы взглянуть на Романа. Тот смотрел прямо перед собой.
Видела, насколько сильно напряжено его лицо. А руки до белых костяшек сжимали руль.
— Ратти, еще… — вдруг начал он.
Я знала, что именно он скажет. Еще неделя. Всего семь дней.
Но нет. Я по уши увязла в этом человеке и погибала от его близости. Для меня было слишком много Львовского. Всего было слишком. Я уже сомневалась, что смогу вернуться к прежней жизни. И каждая минута, проведенная рядом с Ромой, была смертельной для меня. Сладкой, до боли необходимой, но смертельной.
— Нет, Рома, — выдохнула я.
Я уговаривала себя, что нужно просто протянуть руку и потянуть за ручку двери. Но сидела и не могла себя заставить сделать это. Не могла выйти из машины и жить дальше так, словно ничего не произошло.
— Спасибо, — вдруг хрипло пробормотал он и повернулся ко мне.
Я не слышала слов благодарности от Романа. Раньше — не слышала. Само слово казалось чуждым ему. Львовский и благодарность — несовместимые понятия.
Но ошибки не было.
Я видела, как Роман протягивает руку к моим волосам. Заметила, что мои длинные, черные пряди — точно тайный фетиш Романа. Он часто наматывал их на пальцы и засыпал вот так, привязав меня к себе тонкими, но крепкими нитями.
Я уговаривала себя, что поступать импульсивно не стоит. Нужно бежать максимально далеко от него. Убежать и забыть, что он когда-то встретился на моем жизненном пути.
Но вопреки здравому смыслу я нырнула ладонью в карман куртки. Ключи от входной двери моей квартиры висели на небольшом брелоке. Сто лет назад кто-то из друзей подарил. Ради смеха. Но сейчас брелок пригодился.
Рома скользил жадным взглядом по моим волосам. Я чувствовала, что он вот-вот притянет меня к себе, обнимет и, что хуже всего, поцелует.
А я не могла позволить этого. Ведь тогда мое бедное сердце окончательно рассыплется на крошечные осколки, которые я потом вряд ли соберу.
Встряхнув в руках брелок, извлекла небольшой перочинный нож. Не оружие, а так, игрушка. Но в одной из многочисленных вкладок были ножницы.
С трудом, но мне удалось срезать ту самую прядь, которую Рома намотал на свой палец.
Я убрала ключи обратно в карман. И всего секунду смотрела на то, как мужчина держит прядь моих волос в руке. А потом убирает ее в карман.
Безумие чистой воды. Мазохизм. Но я прикоснулась ладонью к гладко выбритой щеке.
Горячие, ненасытные губы прижались к коже. И я каждым нервным окончанием почувствовала голод и дикую жажду этого мужчины. И свою, ответную…
Сумрак толкнул мой локоть носом, вытягивая из липкой бездны.
На ватных ногах я вышла из шикарного салона дорогого автомобиля, взяла Сумрака за поводок, перехватила удобнее сумку с вещами.
— Провожу! — безапелляционно заявил Львовский, появляясь рядом, точно черт из табакерки.
Но я лишь отрицательно затрясла головой.
— Нет. Не нужно, — твердо сказала я и скрылась в подъезде.
Вошла в квартиру, пугающую тишиной, в верхней одежде упала на свою холодную кровать и разрыдалась, обнимая верного Сумрака. Этой ночью я так и не смогла уснуть.
Да здравствует мое безумие и моя зависимость по имени Рома Львовский.
— Рома, люди переживают. Гололед, — раздался голос Марка, когда я мазнул пальцем по сенсорному экрану, отвечая на входящий вызов.
Ольховский прав. Не стоит разбивать автомобиль. Да и ребята не виноваты, что их работодатель — конченый ублюдок.