– Отлично. А что нужно тебе от меня?

– Чтобы ты рассказал, откуда явился и что тебе… – он сбился, похоже, сообразил, что я сейчас рассказал ему, что мне нужно. – В общем… Откуда идёшь?

– Два дня назад очнулся в лесу, один, без вещей, с тех пор спускаюсь по реке.

– А одежда? – он кивнул на скатку.

– Там, где я очнулся, был ещё мужчина… Мёртвый. У него одежду забрал, она меня и выручила здорово. Он высокий был, с седыми волосами и длинной бородой, а на руке у него, вот здесь, была татуировка. Знаешь такого?

Парень отрицательно мотнул головой.

– Хорошо, – продолжил я. – Тебе ещё что-то нужно узнать, чтобы прояснить ситуацию?

– Не очень-то ты похож на шпиона пятерых, – протянул задумчиво парень. – Знаешь, что, если продолжить идти вверх по реке, начинаются гиблые места?

– Не знаю. И пятерых этих тоже не знаю…

Есть подозрение, что и знать не хочу, если за связь с ними сразу нож к горлу приставляют. Устал я что-то, и нога болит всё сильнее. Нет настроения долгие беседы вести. Наверное, когда Маршал Розенберг разрабатывал ненасильственное общение, он и подумать не мог, что использовать его будут стоя на лесной тропинке, в неизвестно какой глухомани, причём на каком-то тарабарском язые.

– Мы прояснили ситуацию? – уточнил я. – Кажется, тебе ещё что-то хочется спросить.

Собеседник только молча покачал головой.

– Могу тогда я поинтересоваться?

Утвердительный кивок.

– Ничего не знаешь про существ с большими клыками, которые пьют кровь? Худые, сутулые, бегают на двух ногах…

Я так и не понял, как он так быстро подскочил, да ещё и за грудки меня схватил.

– Где они?!

– Я столкнулся с такими в двух днях пути отсюда. Еле ноги унёс. Хорошо, что они света боятся…

Этого мальчишке хватило, чтобы отпустить меня.

– Ты что, и правда не понимаешь, о ком говоришь? – недоверчиво спросил он.

– Совсем не понимаю, – честно ответил я. – Зато видел, что они сделали с восемью людьми и одним оленем, так что я хотел тебя предупредить, чтобы ты не ходил по лесу… Хотя бы один.

Парня моё беспокойство, похоже, совсем не тронуло. Он глубоко задумался.

– Знаешь, – осторожно начал я, когда молчание затянулось, – я был бы тебе благодарен, если бы ты объяснил, что мне нужно понять.

– Ты странно говоришь, – вместо ответа подметил мальчишка. – Вроде бы говорить с тобой легко, но как-то… Странно.

Ещё бы. Если бы я начал вести себя как «нормальный» человек, разменявший четвёртый десяток, то есть либо орал бы, либо плакал, хрен бы ты со мной разговаривал. Ты меня прирезал бы, да и дело с концом. Но вслух я этого говорить, конечно, не стал. Только уточнил:

– Непонятно?

– Понятно, – он помедлил, но продолжил: – Просто ты говоришь сложно, как книжник или маг, а одет как бродяга… И про пятерых не знаешь ничего…

Поспал бы ты две ночи на деревьях, я бы на тебя посмотрел. А так, если вдуматься, прав парень – бродяга я и есть. Непонятно где брожу уже третий день подряд, непонятно что вижу, а теперь и говорю непонятно о чём…

– Так что? – уточнил я. – Знаешь тварей, о которых я говорил?

– Конечно, – он хмыкнул. – Это кровососы Пятерых Тёмных. И быть их там, откуда ты пришёл, не должно. А заодно и тебя, если с ними встретился.

– Я на дерево залез, – ответил я. – Они, похоже, по деревьям не очень…

– Им и не надо, – пожал плечами парень. – Для деревьев и стен великаны-разрушители есть и бездушные. Эй, ты чего?!

Ноги у меня подкосились, вот чего… Ладно, одежду можно было списать на увлечение ролевыми играми, отсутствие мусора – на глухомань, а освоение нового языка за пять минут можно обосновать неожиданно открывшимися сверхспособностями мозга. Но кровососы, великаны и бездушные уже точно на психушку тянут… Ах, да! Забыл ещё, что разговариваю как волшебник!

– Это какие великаны? – на всякий случай спросил я. Мало ли… Может, это новые танки так называются.

– Которые на Хусмьорке живут, за Серебряными горами, – ответил мальчишка. – Ты вообще откуда такой взялся, что ничего не знаешь?

– Похоже, я даже этого не знаю, – вздохнул я. – Где здесь можно ночь переждать и поесть?

Парень колебался не слишком долго.

– Пойдём, – позвал он и двинулся по тропинке, но остановился, как будто что-то вспомнил. – Кстати, верни мою монету.

Пришлось возвращать, хотя было желание заявить, о компенсации за моральный ущерб.

***