Рихард крикнул:

– Пачкин, зайди!

Открыл дверь и протянул руку:

– Как жизнь?

– Бьет ключом, - солидно ответил тот.

Рихард долго рылся в чемодане с книжками (все никак не соберут денег на полки), вытащил "Остров сокровищ" Стивенсона.

– Это тебе. Я ее раз пять читал.

– Не, мне не надо. Мне читать некогда.

– Возьми, говорю!

– Ну, ладно. Так и быть, погляжу.

– Ты чего делаешь в воскресенье?

Пачкин пожал плечами.

– В устье Лиелупе поедешь? На яхте покатаемся - у меня там друзья. Порыбачим...

Пачкин кивнул, взялся за дверь. Лариса снимала плащ в коридоре.

– А, это ты стекла бьешь?

Просто пошутила.

– Ага!

Пачкин прошмыгнул на лестницу.

– Зачем он тебе?
– спросила Лариса.

– Ну, у мужчин могут быть свои интересы, женщинам они кажутся чепухой...

– Нашел тоже мужчину!

– Я хочу взять его с нами на Лиелупе.

– Вот еще! Только собралась расслабиться...

– Ты и будешь отдыхать, он не помешает.

– Вдруг чего случится... Я боюсь...

– Да он самостоятельный...

Она ушла на кухню, ничего не ответив.

На следующий день Лариса, как всегда, опаздывала в консерваторию. Она надевала плащ, когда в дверь раздался звонок.

– Рихард дома?

Она заколебалась, не зная что ответить. В самом деле, Рихард очень устает - минуты нет свободной: лекции, халтура, чтобы заработать на жизнь. Что ему надо, этому прилипчивому дворовому мальчишке? Пачкин потоптался у двери.

– Так его нету?

– Нет-то нет...
– протянула Лариса.
– А ты чего хотел?

– Я? Да так...

Он застеснялся и повернулся, было, уходить.

– Видишь ли?
– Лариса аккуратно подбирала слова.
– Рихард сейчас ужасно занят. У него контрольные. Ты подрастешь, поймешь. У тебя свои дела, у него свои. Извини, я опаздываю на лекцию. Извини!

Пачкин кивнул, но все еще стоял на месте. Потом протянул Ларисе книгу.

– Отдайте, я прочел.

– Отдам обязательно...

Несколько дней у Рихарда было нервных. Он сдал две контрольные, сделал оркестровку пьесы. Без особого успеха, если не считать одного урока музыки с дочкой замминистра торговли, бегал он в поисках заработка. Рихард плохо спал, бормотал во сне. В воскресенье они никуда не сдвинулись. Лариса не поехала к матери, осталась помочь ему. Утром, перед тем как сесть за рояль, она сбегала в молочный за творогом и сметаной, тем единственным, что он ел. У нее самой оставалось две недели до шопеновского концерта. Она буквально вытолкала Рихарда пойти в парк погулять.

И действительно, развеявшийся и повеселевший, он пересек парк и шагал домой по булыжникам улицы Виландес. Старухи, которые вязали, сидя под древним вязом, перестали шевелить пальцами и смотрели ему вслед.

– Это он играет, - сказала одна старуха.

– Не играет, а только жене мешает, - возразила вторая.

– Бренчит, понимаешь, вместо того, чтобы мелодию издавать, подтвердила третья.

И они стали опять молча вязать.

Теперь, после прогулки, Рихарду захотелось во что бы то ни стало рвануть к приятелям на реку Лиелупе и выйти в море на яхте. Обязательно в море. Под ноги ему катился мяч. Рихард разбежался и врезал по воротам из портфелей. Попал! Мальчишки иронически поскалили зубы, и игра пошла дальше.

– Как дела, старик?
– окликнул Рихард Пачкина.

Тот пробежал мимо, в гущу боя. Рихард еще раз позвал.

– Чего?
– строго спросил Пачкин.

– Подойди, говорю!

– Ну!

– Чего не заходишь?

Пачкин ногой остановил мяч.

– Чего же приходить? Мешать вам заниматься?

– Давно ты перешел на "вы"?

– Куда перешел?
– не понял Пачкин и оглянулся на ребят, которые торопились играть.
– У вас свои дела, у меня свои. Вы играете на рояле, а я палкой на заборе, только и делов!

Он поднял щепку и затрещал по планкам палисадника. Добежал до ворот из портфелей и, едва не сбив с ног проходившую старушку, ринулся к мячу.

– Сумасшедший какой-то!
– пожилая женщина отстранилась к стене и посмотрела на Рихарда, ища сочувствия.
– Псих ненормальный!..

Рихард ничего не ответил, прошел мимо.

Лариса оказалась дома.

– Смотри-ка, ты порозовел! А то был бледный, как смерть...

Она поцеловала его в щеку.

– Садись скорей, обедом накормлю. Соседи уехали, так что будем есть на кухне.