Что же касается сообщения Николая Муравьева о том, что в чужих краях его дед продолжал свое образование, то само по себе это не исключено. Но то что главной целью вояжа была не учеба, а получение максимально квалифицированной медицинской помощи, недвусмысленно подтверждается конечной точкой путешествия – г. Монпелье на юге Франции. Медицинский факультет университета Монпелье был старейшим и наиболее авторитетным медицинским центром Европы. Именно его выпускники в течение нескольких десятилетий приглашались в качестве лейб-медиков к королевской семье, а сам город и его окрестности на берегу Средиземного моря слыли лучшим курортом Европы. Но ни теплое море, ни субтропические красоты, ни искусство университетских врачей не смогли предотвратить катастрофу. Николай Ерофеич умер у них на руках в 1770 году. Позже его прах был перевезен в Россию и упокоился на кладбище у освященной в 1753 году церкви Николая Чудотворца в унаследованном от отца сельце Мроткино. (Церковь эта каким-то чудом сохранилась по сей день.)

Я счел полезным более или менее подробно рассказать о Николае Ерофеиче по трем причинам. Во-первых, он был первым из рода Муравьевых, кто вошел в личное соприкосновение с носителями высшей государственной власти Российской империи. К тому же поколению Муравьевых, что и Николай Ерофеич, относятся еще два деятеля, дослужившиеся один до генеральского чина, другой – до сенаторского кресла. Но ни генерал-майор Матвей Артамонович (старший), ни сенатор Никита Артамонович, насколько мне известно, не входили в узкий круг лиц, получавших поручения прямо от венценосца и направлявших должностные доклады непосредственно на высочайшее имя. «В России нет значительного человека, кроме того, с кем я разговариваю, и лишь на то время, пока я с ним разговариваю», – заявил однажды Павел I. Сказано цинично, но точно: в эпоху абсолютизма именно наличием или отсутствием такого соприкосновения определялось место дворянина и его рода в неформальной иерархии людей и родов.

Во-вторых, успешная карьера Николай Ерофеича определила вектор карьерных усилий его потомков на военном поприще: пополнять не офицерство вообще, а очень малочисленные в ту пору ряды военной интеллигенции: преподавателей военных дисциплин, офицеров инженерных войск и Генерального штаба.

И наконец, в-третьих, приоритеты сенатора Муравьева в выборе тем его разработок и выработанный им стиль государственной службы во многом послужили примером и ориентиром для его внука…

Однако двинемся дальше. Вторым дедом М. Н. Муравьева – отцом его матери был Михаил Иванович Мордвинов – соученик, сослуживец и преемник Николая Ерофеича в должности директора канцелярии строительства государственных дорог. Соседские связи родов Муравьевых и Мордвиновых восходят к сороковым годам XVI века. В те годы молодой Иван IV шаг за шагом готовил окончательную победу Москвы над Казанским царством. Одним из таких шагов было покорение и присоединение к Московскому государству союзников Казани – народов Поволжья, в том числе мордвы (мокши и эрзи). После очередного похода московских воевод знатные мордовские роды присягнули на верность Московскому государству. По тогдашнему обычаю присяга на верность сопровождалась добровольной выдачей заложников от присягнувших родов. Такие заложники получали во владение наделы на землях великого князя и уравнивались в правах с русскими помещиками.

Один из мордовских заложников – Мурат Мордвинов (в некоторых источниках он ошибочно именуется Жданом) в 1546 году был «испомещен» в Копорском уезде, где к тому времени уже более полувека жили Муравьевы. Он и стал основоположником рода Мордвиновых. В смутное время Копорский уезд вместе со всей Ингерманландией перешел к Швеции. Мордвиновы, как и Муравьевы, покинули насиженное место: тогдашний глава семьи Ждан Мордвинов получил поместье в Обонежской пятине, куда и перебрался с семьей. Михаил Иванович Мордвинов родился в 1730 году. В 1740-м он поступил в Сухопутный шляхетский кадетский корпус, где к тому времени уже два года учился Николай Ерофеич Муравьев. (В именном списке Николай Муравьев значится под № 6 06, а Михаил Мордвинов под № 749.) Выпущен из корпуса Михаил Мордвинов был в 1747 году инженер-прапорщиком с аттестатом приличным, но не блестящим: «геометрию и регулярную фортификацию закончил, обучается иррегулярной с атакою, рисует ландшафты краскою и портреты миниатюрою, разумеет и говорит несколько по-немецки, а в переводах с российского на немецкий язык не весьма силен, обучался верховой езде, фехтовать и танцевать» [69] . К 1761 году Михаил Мордвинов был подполковником артиллерии и заведующим Инженерно-артиллеристской школой. На следующий год произведен в полковники и несколько лет командовал фузилерным полком. В 1767 году был избран депутатом комиссии по составлению уложения, где принял дела заболевшего Николая Ерофеича Муравьева. Еще через 7 лет в чине генерал-поручика был назначен директором канцелярии строительства государственных дорог – на должность, которую некогда занимал Николай Ерофеич. В отделе рукописей Российской государственной библиотеки хранятся сшитые в одну тетрадь доклады Екатерине II с ее собственноручными подписями от директоров канцелярии по строительству государственных дорог Н. Е. Муравьева и М. И. Мордвинова – двух дедов нашего главного героя.

Михаил Иванович был женат на Екатерине Александровне Саблуковой. Далекие предки каких-то Саблуковых (они же Савлуковы) упомянуты в цитированной выше «Поганой книге» как послужильцы Салтыка Травкина, «испомещенные» в Вотской пятине. Впрочем, может быть, это другие Саблуковы – однофамильцы предков Екатерины Александровны. Сами они вели свой род от братьев Савлуков, польских шлятичей, перешедших на русскую службу и в православие при Алексее Михайловиче, и, возможно, потомков татар на литовской службе.

Отец Екатерины Александровны – Александр Ульянович Саблуков состоял несколько лет кофешенком Елизаветы. Он не только исправно готовил и наливал императрице кофе, но и оказывал ей другие услуги, за что и был пожалован обширными поместьями. Михаил Иванович скончался в 1780 году, не дожив до рождения правнука Михаила 16 лет. Зато бабушка Екатерина Александровна стала его крестной матерью.

Как видим, роды Муравьевых, Волковых, Мордвиновых и Саблуковых имели много общего по своей истории и своему положению. Они вышли из исторической тени при Елизавете Петровне и к концу царствования Екатерины заняли прочное место в верхней когорте нетитулованного российского дворянства. Мы проследили, как Муравьевы породнились с Волковыми и Мордвиновы – с Саблуковыми. До появления на свет нашего главного героя оставался один шаг – заключение брачного союза между представителями двух семейств, Муравьевых и Мордвиновых. Такой союз был основательно подготовлен. С одной стороны, старинными соседскими связями между этими семействами и уже существовавшей традицией породнения. Например, в 1728 году будущий адмирал Семен Иванович Мордвинов женился на дочери Саввы Тимофеевича Муравьева Феодосии (в родословной М. В. Муравьева она ошибочно названа Феодосией Сергеевной) [70] . С другой стороны – тесными служебными связями между Н. Е. Муравьевым и М. И. Мордвиновым, о которых речь шла выше. Судьба сделала все, чтобы соединить их детей.

Единственному сыну Николая Ерофеича на момент смерти отца было два года. Звали его, как и отца, Николаем. Его мать после смерти супруга осталась не без средств: ей достался, в частности, большой дом, выстроенный мужем на Неве неподалеку от дворца Меншикова. Позже дом был продан, что заставляет думать о возникших материальных затруднениях.

После четырех лет вдовства Анна Андреевна Муравьева вышла замуж за князя Александра Васильевича Урусова. А. В. Урусов служил в лейб-гвардии Семеновском полку вместе с ее отцом и был влюблен в Анюту Волкову еще до того, как она стала женой Николая Ерофеича.

Князь Урусов имел несколько странную репутацию. Не получив никакого наследства, он был тем не менее очень богат: владел домом на Английской набережной в Санкт-Петербурге, большой усадьбой с многочисленными постройками на Большой Дмитровке в Москве. Главный дом усадьбы был настолько вместителен, что в нем одно время помещался Английский клуб, а во второй половине XIX столетия разместился Лицей цесаревича Николая. (Сейчас на месте усадьбы Урусова стоят дома 9–11 по Б. Дмитровке. Территория за первым рядом домов расчищена под новую застройку. Сохранен только один дом – вместительное трехэтажное здание с едва различимыми после множества перестроек признаками московского классицизма XVIII века. По всей видимости, это и есть главный дом усадьбы Урусова.) Кроме того, А. В. Урусов владел большим поместьем Осташево в Волоколамском уезде и несколькими деревнями в других губерниях. Все это богатство было приобретено с помощью карточной игры – крупной и неизменно удачливой. Тем не менее никто и никогда не мог уличить князя в нечестной игре, хотя попыток было предостаточно.