По официальной истории, которая знала и Джессика, я закрылся в том самом склепе и запечатал с собой все четыре артефакта.

На самом же деле я покинул Игру и огласил о том, что собрал все четыре артефакта. Поскольку я перестал скрывать свое имя и предоставил фото и видео доказательства — это было легко проверить.

Совсем скоро об этом трубил весь мир. Имя Леон Арк стало известно по всему миру. Каждый кто был связан с Империей или ДЕО обсуждал меня и мои подвиги. Вместе с этим люди наконец узнали настоящую личность «Леона» и многие были поражены когда поняли что это подросток которому и двадцати нет.

Репортеры, журналисты и просто блогеры — все мечтали получить от меня эксклюзивное интервью. Радовало одно — репутация Красной Зоны отпугивала большую часть наглецов, а те кто оказывался слишком настойчивым влипал в неприятности.

Но я ими не интересовался.

За последующие десять дней я не входил в Игру. В этом не было надобности. Артефакты были хорошо спрятаны, и мой Склеп защищала Энж и Джессика. Так еще и защитные руны которые мы с Джесси давно сломали снова активировались. Поэтому я мог быть спокойным.

А потом ко мне пришли люди Императора и провели допрос. В основном они спрашивали о том, действительно ли я нашел четыре артефакта и предупреждали что за ложь последует крайне серьезное наказание.

По итогу мне была назначена встреча с Императором. В конце этой встрече меня обещали посвятить в сан Аристократа и дать некоторые воинские должности.

Пока ждал установленного срока я понял еще кое-что… все мои навыки и силы…

Картинка в моей голове сложилась. Мне стало понятно что на самом деле происходило в течении последнего года. Но это уже не имело никакого значения. Просто… я обрек парочку дорогих мне людей на весьма незавидную участь…

Ночью перед тем самым днем ко мне зашла Люси. Она выглядела опечаленной. Видно очень много плакала. Но я не удивился этому. Скорее наоборот — с ее силой было бы странно оставайся она спокойной.

— Это случилось куда быстрее чем я полагала… — тихо сказала она. — Мне хотелось… побольше времени побыть с тобой…

Я улыбнулся ей в ответ.

— Ну, знаешь ли — не стоит недооценивать мои таланты. Я всегда превосхожу все ожидания. — подмигнул я девушке.

— Неро… — она бросилась ко мне и обняла. — Прошу, забудь об этом! Не делай этого! Леон поймет… он сам этого не хочет…

Я оттолкнул от себя девушку и немного холодно посмотрел в ее глаза.

— Забыть? — склонил я голову. — Дам тебе тот же совет. Забудь меня и не думай о том, что должно случиться. Поверь мне — это куда более реально нежели то, что просишь ты.

— Почему? — слезы продолжали течь по ее лицу.

Я улыбнулся глупой девчонке.

— Ты ведь знаешь, — подойдя к ней я погладил ее по голове. — Люси… прости, но я не могу. И поэтому я прошу у тебя прощение.

С этими словами я вышел из дома. Уверен, если я там останусь — ей будет еще тяжелее.

— Эй, ты куда на ночь глядя? — спросила Сара заставшая меня у кухни.

— Хочу прогуляться, — признался я. — Думаю, сегодня я не смогу уснуть.

— Что, даже великий Леон Арк волнуется перед встречей с Императором? — хмыкнула женщина.

— Я очень волнуюсь. И немного боюсь. Но больше всего я в предвкушении.

Она внимательно смотрела на меня, после чего отвернулась и вернулась к кастрюле.

— Люси в последнее время сама не своя. — сказала она. — Она знает что-то, что не знаю я?

Сара не смотрела на меня, сконцентрировано выбирая приправы для завтрака. Она делала вид будто спрашивает об этом просто-так, но я знал что она волнуется.

— Можешь не думать об этом? Так будет лучше для всех нас.

Достав приправу неизвестного мне происхождения она добавила достаточно много, после чего попробовала суп.

— Когда ты был маленьким, Леон, я думала что ты будешь точной копией своего Отца. Он тоже был шумным, не знал тормозов и делал все как хочет. Именно поэтому твоя мать вышла за него наплевав на все запреты того человека. Ты был копией Отца, и твой брат был копией матери. — призналась она. — Но… — она посмотрела на меня. — С той роковой ночи, сколько бы я не смотрела на тебя — вижу отражение твоей матери.

Мои губы разошлись в улыбке. Она этого еще не понимает, но уже чувствует.

— Разве ты не ревнуешь вспоминая ту женщину? — спросил я. — Ты ведь тоже моя мать. И ты приложила очень много усилий чтобы я думал о тебе как о той, кто лучше чем она.

Она удивилась.

— Ты никогда не называл меня своей матерью…

Улыбнувшись я подошел к ней, встал на одно колено и поцеловал руку изумленной женщины.

— Я может и черств как твоя выпечка, — хмыкнул я. — Но ты, Сара, одна из двух, пред которым я готов склонить колено. И моя благодарность тебе ни сравнима ни с чем. А моя любовь в стократ больше.