Мама скрещивает руки на груди.

– Он потащил туда Джесса, чтобы тот наверстал… за вчерашний прогул.

– В смысле, за то, что явился на работу упоротый, как зомби? – грохочет Фрэнк, и на секунду горе прорезает вспышка гнева.

Прежде чем мама успевает ответить, из кабинета сбоку выходит мужчина с темно-бронзовым оттенком кожи, коротко и аккуратно постриженными волосами, в добротном костюме. Видимо, следователь.

– Фрэнк Купер? – Он протягивает руку, Фрэнк пожимает ее машинально. – Я сержант Мартинес. В настоящее время мы прилагаем все усилия, чтобы установить, как и что произошло с вашим братом. Если у вас найдется минута, я бы хотел задать вам несколько вопросов о ваших служащих. – Офицер жестом приглашает гостя в кабинет. – Прошу следовать за мной.

Фрэнк не отвечает и не двигается с места. Мартинес настаивает, растолковывает:

– Мне необходимо лишь узнать, кто именно – поименно – имел доступ на стройплощадку: подрядчики, поставщики материалов? Я бы хотел услышать обо всех, кто только вам вспомнится.

Лицо отчимова брата к этому времени искажает гримаса бешенства, кажется, он едва сдерживается:

– Отвечать на ваши вопросы – только время зря терять. Я точно знаю, кто это сделал.

Мама подается к нему всем телом, простирает руки, но они застывают на полпути: на вид получается так, будто она собиралась залепить Фрэнку пощечину или зажать рот, но в последний момент передумала.

Однако тот все успел заметить. Он оборачивается.

– Что, Ширли, яблочко от яблоньки недалеко падает, да? А ведь я говорил Джиму не связываться с вашей проклятой семейкой!

Мамино лицо искривляет какая-то ехидная, полная злобы ухмылка.

– Еще бы! Ты не смог этого пережить, да? Ревностью изошел? Так и не научился принимать удары судьбы по-мужски, верно?

Следователь становится между ними.

– Сэр, мадам, нельзя ли…

Лицо Фрэнка заливается тускло-сумрачным румянцем, напоминающим цвет увядающего мака.

– Ублюдок чуть не грохнул меня. А теперь его малец добрался до Джима.

Я пытаюсь сообразить, кого он имеет в виду, а мама в этот момент отводит взгляд и, разразившись горьким хохотом, наконец замечает меня.

– Шейди! – осекается она на полузвуке. – Ты почему до сих пор тут? Я сказала тебе везти домой сестру!

Я преодолеваю последние метры, отделяющие меня от их странной «компании».

– О чем это он, мама? – Перевожу взгляд с нее на массивную фигуру Фрэнка и обратно. Тот уже опять беспомощно всхлипывает, закрыв лицо ладонями. Могучие плечи поршнями ходят вверх-вниз, вверх-вниз.

– Ни о чем таком. Просто твой отец однажды устроил ему хорошую взбучку, от которой он, сама видишь, так и не отошел. Плюнь на этого пустозвона и выкинь из головы.

– Мама… – только и могу прошептать я.

Никогда бы не подумала, что она способна так… о Фрэнке – после всего того, что он сделал для Джима. И к тому же в минуту глубокой скорби. Однако если он и правда своим поганым языком только что оскорбил память папы, если он возлагает вину на Джесса в убийстве отчима… Я зажимаю рот рукой. Боже, как кружится голова, как кружится. А глубоко внутри рождается страх, твердый-твердый, не разгрызешь. Как косточка от персика!

– У меня брат погиб. – Фрэнк задыхается.

Мама поворачивается к офицеру, у которого уже такой вид, словно он готов кого-то арестовать, просто пока не решил – кого.

– Прошу прощения, сэр. Позвольте, я уведу отсюда дочь и сразу вернусь.

Она решительно хватает меня за локоть и тащит к двери.

– Пошли.

Я в последний момент оборачиваюсь, чтобы вглядеться в лицо Фрэнка.

– Кого он назвал убийцей? Кого имел в виду? Джесса?

Сгусток ужаса в животе прорастает какими-то отвратительными щупальцами, и они опутывают все мои внутренности.

– Не обращай внимания. Просто отправляйся наконец домой. Я приеду, как только смогу. – Мама выталкивает меня из участка, а сама торопится обратно, расправив плечи, навстречу разразившейся буре.

Я же, споткнувшись о порожек, выхожу снова под яркие лучи издевательски смеющегося над нами солнца и физически ощущаю, как привычный мир вокруг рушится. Всю дорогу до трейлера не отпускаю ручку Хани, и только тепло ее крошечных пальчиков удерживает меня от падения в пропасть, что так неожиданно разверзлась под ногами и все ширится… Саре я говорю просто: мол, полиция пока не разобралась, что именно произошло, и та не задает лишних вопросов. Наоборот, с каждым поворотом дороги она как будто сильнее отдаляется от меня, притихает, и в той крохотной части моего мозга, что не занята гибелью Джима, а также возможной причастностью к ней Джесса, рождается опасение: уж не распадается ли наша хрупкая связь, еще толком не установившись?

Выбравшись у дома уже из маминой машины, я снова слышу звуки скрипки. Неужели папа знал, что нам предстоит? Потому и играл для меня все это время?

Стою и прислушиваюсь, так долго, что Хани с заднего сиденья уже нетерпеливо зовет меня. Мне стоит огромных усилий развернуться к душераздирающей мелодии спиной и, взяв сестренку на руки, унести ее в трейлер.

Сварив себе и сестренке на двоих тарелку лапши с маслом, вместе с ней заваливаюсь на кушетку смотреть ПБС [30] – не важно даже, что показывают, нужен просто шум. Пусть спокойные, доброжелательные голоса заглушают тягостную тишину и страх. Хани засыпает, не вынимая большого пальца изо рта. Я лежу рядом. В голове назойливо крутятся десятки вопросов без ответов. Или я просто боюсь этих ответов?