— Я хотела сделать акцент на бактерицидных и антисептических свойствах вина, — продолжаю бормотать, — но это от нечего делать, не обращай внимания…

— Ты настоящий клад, Доминика, ты знаешь об этом? — перебивает меня Тим.

— Нет, — говорю честно, и мы оба замолкаем.

— Ника, ты в самом деле хочешь заняться продвижением винодельни? — спрашивает Тимур спустя некоторое время, и мне даже жаль, что он прервал наше такое выразительное молчание.

— В этом году обещают хороший урожай, Тим, и запасы вина в погребе достаточные. Ты продаешь его через рестораны, но если правильно выстроить рекламную кампанию, то думаю, можно наладить его реализацию.

— С тобой свяжется исполнительный директор, начнете работать в этом направлении. Ты очень талантливая девочка, Доминика, — добавляет Тимур хрипло, и я забываю дышать.

«Тим, можно, ко мне в гости приедет Соня с мужем и сыном?»

«Почему ты спрашиваешь, Ника? Это твой дом. А Соня — это та толстая и рыжая?»

«Она давно не толстая, перестань, она моя подруга».

«Я тоже хочу посмотреть на Соньку. Почему ты не приглашала ее раньше?»

«Ее муж, Олег — брат Алекса. Я была уверена, что тебя накроет».

«*раздувающий щеки и красный от злости смайлик* Меня уже накрыло».

«Я так и знала *вздыхающий смайлик*»

Тимур давно не выходил на связь, он вместе с Ильей и еще одним охранником улетел в Антарктиду. Я до последнего не верила, пока мне не пришло видео с пометкой «для Полинки и Тимона».

Дети радостно визжали, прыгали и хлопали в ладоши, глядя, как их отец копирует пингвинов, смешно бегая за ними вразвалку и отведя руки назад.

— Я обещал тебе привезти пингвина, детка, — говорит он в камеру, — но они такие вонючие! Давай лучше купим собаку, а, Поль? А сюда приедем на них смотреть, когда Тимон подрастет.

Я как зачарованная смотрю на кадры, снятые Тимуром. Вместе с детьми восхищаюсь, как грациозно и красиво выглядят ныряющие пингвины. И удивляюсь, какими неуклюжими и неповоротливыми они оказываются на суше.

Но Тим теперь все время не на связи, и я начинаю скучать по нашим разговорам. Пусть даже в переписке. И каждый день продолжаю ему писать.

— Я могу видеть месье Большакова? — седой старичок со свертком под мышкой вопросительно смотрит на меня поверх очков, и я в свою очередь вопросительно смотрю на Артема.

Он успокаивающе кивает головой, и я понимаю, что старичок уже прошел тест на безопасность.

— К сожалению, нет. Тимур Демьянович в отъезде. Может, я могу вам чем-то помочь?

— Простите, а вы кто?

— Я его жена. Доминика.

— Очень приятно, меня зовут Игнат Валерьянович. Я живу по соседству и хорошо знал Игоря Большакова.

Сбегаю с крыльца навстречу, Артем на всякий случай подходит ближе.

— Проходите в дом, Игнат Валерьянович, будете чай или кофе?

— Благодарю, я ненадолго. Вот, — он протягивает мне сверток, — передайте вашему мужу, когда он вернется.

— Что это? — беру сверток. По очертаниям как будто картина.

— Когда Игорь с Полиной были здесь в последний раз, он попросил меня сделать рамку. Я в то время увлекался патиной и брал небольшие заказы. Большаковы уехали, работу я выполнил, а потом с их семьей случилось несчастье. Винодельню продали, здесь долгое время жили чужие люди. И вдруг недавно я узнаю, что сюда вернулся сын Игоря. Как жаль, что я не успел его застать! — старик кажется искренне расстроенным.

Обещаю передать Тимуру сверток, в последний момент вспоминаю, что надо спросить об оплате. Но Игнат Валерьянович обжигает таким возмущенным взглядом, что я пристыженно замолкаю.

Искренне благодарю, мы прощаемся, и я ухожу в дом. Не знаю почему, но еще на пороге начинают трястись руки. Беру нож, вспарываю упаковку, разворачиваю сверток. И бессильно опускаюсь на стул.

Это фотография. Она вставлена в очень красивую, изысканную рамку, но я жадно рассматриваю людей на фото.

Высокий красивый мужчина, в котором легко угадываются любимые черты. Наверное, они были бы больше похожи, если бы не мода тех лет.

Игорь Большаков на фото младше своего сына, ему от силы тридцать. Смотрю на его жену, Полину, и внутри пробирает холодная дрожь.

Если не брать в расчет черты лица, то я — ее точная копия. У нее тоже длинные черные волосы, белая кожа, худощавое телосложение, такая же ровная спина.

На руках у нее сидит Тим. Мой маленький Тимошка, с копной белокурых волос и с ярко-голубыми глазами.

Я так и не сказала Тимуру, что у него есть сын. Сначала потому, что он его не заслуживал. Я почти ненавидела Тимура из-за той истории с Самураем. Затем потому, что знала — если скажу, он не отпустит. А теперь жду, когда он вернется, потому что такие вещи надо говорить, глядя в глаза, а не писать в мессенджере.