— Обновить знакомство, — заметил я. — Он зашивал меня пятнадцать лет назад, ворчал и взял двойную плату, так как фехтовальщики сами виноваты в своих ранах.

— Но про голову пел?

— Конечно, — усмехнулся я. — «Ведь моя голова еще на плеча-а-ах».

Этого чудаковатого хирурга, окончившего три университета, так давно звали Голова-на-плечах, или просто Голова, что настоящее имя подзабылось. Он мурлыкал песенку с этим припевом и брался за любые операции. То, что к нему иногда приносили мертвецов, конечно, шутка.

Говорят, что в день Освобождения в клинику вломилась толпа громил и главарь заявил, что тех, кто лечил аристократов, надо убивать.

— Мил человек, — ответил Голова, не отрываясь от операционного стола, — а когда вам оторвут голову или что поменьше, что вам тоже дорого, кто это вам обратно пришьет?

Громилы расхохотались и удалились. Кажется, Голову даже зарегистрировали и приписали к кварталу Лилий в его отсутствие. Префект тоже допускал, что однажды придется прилечь на операционный стол.

Но сегодня это предстояло мне.

Я отверг помощь телохранителя и побрел к карете сам. Секретарь был послан вперед, чтобы уважаемый хирург приготовился оперировать блюстителя Созидания.

АЛИНА

Я шла вверх по улице, наполненная решимостью и надеждой. Так быстро и резко, что удивленные взгляды прохожих отскакивали от меня. И не только прохожих, но и патрулей, что встретились уже трижды.

С рекомендованным лекарем мне повезло. Правда, повезло своеобразно. Когда я вошла, он был занят — совершал подобную операцию на ноге почти потерявшего сознание бедняги. Десяток зрителей глядели на происходящее и комментировали. Лекарь был нетрезв, помощник, державший больного, еще больше и постоянно рекомендовал не мучить человека, а отрезать ступню. Глянув на инструментарий, я подумала, что с этого, пожалуй, следовало начинать.

А еще представила, как он этой стамеской, или отверткой, или как это называется — зонд? Как он вот этим будет ковыряться в детской ножке. Да это уже шок.

Нет!

Видимо, сказала вслух.

Стоявшая рядом тетка посочувствовала:

— Не повезло тебе, лепесточек. Сегодня он слишком веселый. Вот что, а сходи-ка к Голове-на-плечах.

Я попросила подробностей.

— Он точно все сделает, если примет. Ну, если до него доберешься. Ступай в квартал Лилий — за угол, налево и наверх, не собьешься. Там тебе уже сухой ствол дорогу покажет.

Так я и сделала.

Путь оказался дальний и интересный. Я поняла, что живу в Городе почти неделю, но так его и не видела.

Квартал, в который меня привела широкая улица, выглядел благоустроенней окрестностей пустыря. Тротуар — чище, лавки сменились изящными магазинами и витринами, а у входа висели букеты почти засохших цветов, которые в других кварталах продали бы в розницу. Я поняла, что могу читать вывески: «Аромат добродетели и скромности», «Платья равенства и целомудрия». Впрочем, я бы не сказала, что именно платья на уличных манекенах выглядели целомудренно.

Если бы я притормозила и стала разглядывать, раскрыв рот, меня бы давно схватила стража. Но я остановилась лишь на секунду, узнать, куда свернуть.

Вот и нужный дом. Если люди перед крыльцом являлись живой очередью, то я этого не знаю. Главное — не растерять задор.

Дерни за веревочку, дверь и откроется. Я дернула, не пожалев сил. Дверь открылась почти сразу. На пороге стоял юноша в жилете с мечтательным лицом и раскрытой книгой в руках.

— Зачем так громко? Вы проглотили иголку или сели на нее? — спросил он, чуть подняв голову от книги.

— Нет, — чуть задыхаясь, ответила я. — У ребенка серьезная травма.

— Правда серьезная? — опять спросил юноша, не отрываясь от страниц. — Может, если все очень серьезно, вы отдадите его в музей медицины? Обещаю, что его очень бережно заспиртуют.

Моя одышка прошла, а энергия перешла в злость.

Для начала я шагнула вперед и поставила ногу на порог.

— А я обещаю, что тебя четвертуют и бережно сохранят все четыре половинки: в спирту, в рассоле, в соляной кислоте и в формалине!

Юноша выронил книгу, но успел подхватить. С моей ногой он ничего сделать не смог, поэтому повернулся и убежал, а я вошла. Для приличия, а также, чтобы никто из конкурентов-пациентов не попытал счастья, закрыла за собой дверь.

В холле было полутемно, наверх вела лестница. В углах действительно стояли какие-то заспиртованные экспонаты. Может, мне дали неточный адрес и это правда музей?

На лестнице показался юноша, уже без книги.

— Пожалуйста, проходите, — сказал он. — Профессор заинтересовался лепесточницей, которая знает про формалин.