Шрифт:
– Брехня все это! – выдавил из последних сил старик.
– Мой сын будет править. Это его судьба. Если его тело достанется древнему богу, считай его дни сочтены. Абисы превратят его жизнь в ад.
– Забери другого, прошу тебя. Вы ведь были друзьями, Эрхан. Ради нее, я умоляю тебя…
– Прощайте. Видят Боги, я поступаю правильно.
И Боги действительно все видели. И Богов не обманешь. Абисов и подавно.
Глава I
«Это предание берет свое начало в крохотной, заснеженной деревушке близ провинции Чжерабики-Хая, что располагалась вдоль стремительной лазурной реки, у подножья высоких горных хребтов, бросающих сгорбленную тень на островерхие крыши поселений. Там, за непроходимой тайгой, вдалеке от кровавых репрессий и революционных треволнений, по закостенелым устам обывателей вихрем пронеслась благая весть. Пересуды гласили, мол, могущественная чета вождя Эрхана, доселе не имеющего законного преемника, ожидает пополнение.»
Мама сложила слегка помятый лист пергамента пополам, а затем загнула углы так, что из него получился ромб.
«Малыша назвали Брама, что означает «создатель». Еще будучи совсем ребенком, он создал машину, способную превращать тонны воды из растаявших ледников в кристально чистую питьевую воду. Но когда люди в деревне избавились от жажды, они принялись уничтожать живность, всю, до единой овечки, дабы прокормить свои многодетные семьи. Казалось бы, какая вопиющая неблагодарность! Однако, радушие мальчика не знало пределов.»
Она продолжала сгибать и разгибать лист. У фигурки начали проявляться очертания; длинный угловатый хвост, широкие размашистые крылья и устрашающие лапы с острыми, как клинок, когтями.
«Следующим делом он создал машину, способную превращать пару куриных перьев в самую, что ни на есть, настоящую живую курицу. Но когда люди навсегда позабыли о чувстве голода, им заблагорассудилось жить в огромных, вычурных особняках. Они стали вырубать все деревья в округе, из-за чего на месте леса образовалось невообразимых размеров болото. Но, на сей раз, Брама не выдержал.»
Плавным движением головы, она откинула золотистые локоны назад и сняла с шеи жемчужное ожерелье.
«Всю оставшуюся жизнь он посвятил созданию машины, способной раз и навсегда покинуть извечное людское пристанище. Сперва его посчитали сумасбродом, но вскоре многие люди, в том числе выдающиеся умы той эпохи, изъявили желание стать частью его экипажа. И лишь самым достойным выпала честь бороздить по просторам необъятной, окутанной тайнами вселенной в поисках святой обители.»
Мама протянула ладонь, на ней стоял бумажный дракон. В каждой из четырех лап красовалось по жемчужине.
– Знакомься, это Друкневир, символ страны, откуда родом тот самый мальчик.
Я слегка подался вперед, чтобы разглядеть его получше, как вдруг, фигурка вспыхнула. Я бросил изумленный взгляд на маму. Она завороженно наблюдала за тем, как алые языки пламени вздымались все ниже и ниже, пока, как бы иронично это не прозвучало, не обратили дракона в горстку пепла.
Она высыпала ее на окаймленное выгравированными узорами фаянсовое блюдце, стоящее на прикроватной тумбе и, тяжело вздохнув, отряхнула ладони друг о друга.
– Помню как-то раз я и моя подруга детства Тали пробрались поздней ночью в библиотеку, ту, что в южном крыле. Мы прошмыгнули мимо задремавшего оберегателя и по хлипкой деревянной лестнице забрались на верхнюю полку высокого стеллажа в запретную секцию. Там то мы и наткнулись на одну очень интересную вещицу. Это был древний свиток. Когда мы раскрыли его, перед нами предстал огромный, покрытый толстой чешуей дракон. Он был начерчен чем-то вроде угля, и парил высоко-высоко в небесах в окружении множества иероглифов. Только вот нам так и не довелось разглядеть его как следует. Тали громко чихнула, из-за чего поднялось густое облако пыли, лестница задрожала, и мы полетели вниз.
– А что было потом? – обняв колени и устроившись поудобнее, спросил я.
– Потом нас заставили латать корешки на книгах. А их ведь там, по меньшей мере, несколько сотен, и каждая так и норовит рассыпаться прямо у тебя в руках. Кажется, весь тот год я только и делала, что отдирала клей от пальцев…
Немного поразмыслив, я сказал:
– Если драконы и впрямь существовали, не понимаю, каким образом они уживались на одной земле с простыми людьми. Им, наверняка, приходилось держать их в страхе, чтобы те знали свое место.