Она была легкая, словно былинка. Фрэнк, семенивший следом, время от времени заявлял о своем праве нести ее! — но пошел бы он подальше со своими правами… Пушистая голова Лили лежала на сгибе Джерриной руки, сомкнутые веки чуть-чуть подрагивали в такт его шагам. Но она крепко спала, она не собиралась просыпаться. У входа в беседку Джерри споткнулся, потерял равновесие и чуть было не уронил Лили; выпрямился в холодном поту — под непечатный словесный поток из уст Фрэнка за спиной. Однако она не проснулась, не пошевелилась во сне.

Джерри положил ее на скамью, вплотную к увитой плющом ажурной стене.

— Твои доски видно с противоположного конца поляны, — пояснил он, не дожидаясь протестов боксера. — А так ее трудно заметить, даже когда заглянешь в беседку. Если эти, с Кордона… сколько их было?

—Что?..

Во вскинутом взгляде Фрэнка было беспомощное недоумение, и Джерри усмехнулся. «Мордой в решето…» Нет, это вовсе не смешно. Просто он, недалекий крепыш, склонившийся над спящей девушкой, не в силах думать о чем-то, кроме жутковатого соседства тонких пальцев Лили с плетями плюща, цепляющимися за решетку белесыми воздушными корнями…

— Она проснется, — негромко сказал Джерри. — Завтра утром.

Фрэнк поднял голову.

— Трое, — невпопад ответил он. — Тот, который у них главный, потом ушел из Замка, я сам видел. Толстый тоже слинял сразу после него, а третий остался. Да, кстати… это же твой брат! Вот черт, и молчу ведь, как кретин, котелок совсем не варит… — Он со вздохом покосился на Лили. — Да, твой братан. Я не говорил ему, что ты тут, просто зарисовался, что знаю тебя.

Лицо спящей Лили пятнали размытые, продолговатые вечерние тени.

— У меня нет братьев, — равнодушно бросил Джерри, отводя лист плюща с ее щеки.

Боксер пожал плечами.

— Не знаю, может, двоюродный. В общем, тот пацан, который висит у тебя в хате на фотке. Его зовут… черт, помнил же, его толстый по имени называл… Филип, что ли?

Джерри выпрямился — медленно, с трудом, будто заржавевший складной метр. Больно ударился головой об арочный проем беседки.

Да нет, что за ерунда. Этого не может быть. — Феликс? — Просто так, для очистки совести.

— Фелике Ли?!

Он сидел на голой земле в стороне от тропы, съежившись, сгорбив угловатые плечи: огромная сине-оранжевая птица в темно-зеленых зарослях. Услышав шаги, поднял голову и оглянулся через плечо — но лицо дробили древесные тени, и Джерри никак не мог разглядеть его как следует, это лицо… Тот, в тени, посмотрел, кто идет, — и равнодушно отвел взгляд.

Джерри остановился, перевел дыхание; сглотнул так громко, что тот человек не имел шансов не услышать этого звука. И выговорил куда как тише, беззвучным шелестящим шепотом:

— Феликс?

Молчание. Только шорох листьев и далекий щебет полусонных пичуг.

Он снова сглотнул и набрал в легкие побольше воздуха:

— Меня зовут Джеральд Ли. Я из Порт-Селина, Почувствовал себя глупо: вышло что-то вроде стандартного рапорта на уроке иностранного языка. А если тупой Фрэнк все напутал и этот парень — действительно простой патрульный с Кордона, а вовсе не?.. И даже скорее всего. Джерри стоял, прикусив кончик языка, и чувствовал, как разгорается жар в щеках. Зачем? Какой черт его дернул… хотелось знать наверняка, да? Что — наверняка?!.

Сине-оранжевая фигура вдруг шевельнулась — и выпрямилась одним быстрым движением отпущенной пружины. Они оказались почти одного роста. Глаза — в глаза. Джерри прищурился и поправил на переносице очки.

Феликс Ли. Живой. С фотографии на стене.

— Привет, потомок.

Улыбнулся — не радостно и самозабвенно, как на фото, а грустно и криво. Протянул руку, и Джерри, на полсекунды замешкавшись, пожал его крепкую ладонь. И только теперь поверил, что это действительно — он.

— Какой там, к черту, брат, — задумчиво, как-то буднично протянул Феликс. — Скорее, наверное, внук…

— Правнук, — подсказал Джерри. — Двоюродный. Мой прадед был младшим сыном твоей матери, он родился уже после того, как ты…

Он осекся.

— …Но ведь Первая Дальняя погибла… геройски. Так написано во всех книгах, это даже в школе проходят… Как ты здесь оказался? Аномальное явление, да?

— Похоже на то, — бросил Феликс. — Знаешь, давай отойдем отсюда… недалеко. И ты мне расскажешь. Обо всем, что было тут без меня. Чего я не знаю.

Джерри кивнул:

— А ты — мне.

— …сто девятнадцатый год от Эпохи Великих Свершений. Первая Дальняя погибла в феврале третьего года от ЭВС, через семь внешних месяцев после старта. Подробнее всего об этом пишет Дино Деффель в «Последней вспышке». Связист «Атланта» Олег Ланский успел передать в диспетчерскую «Земля-1» четыре слова: «рой… метеоритов… маневр… невозможен». Дальше в эфире шла полоса жутких помех, а когда на секунду восстановилась связь, прорвался чей-то крик-голос не удалось идентифицировать. И — пустота. «Земля-1» целый месяц посылала в космос сигналы, и только потом правительство Содружества официально признало гибель Первой Дальней. Во всем мире были объявлены три дня траура, приспущены флаги и отменены развлекательные мероприятия. На Центральном космодроме установили памятник экипажу «Атланта-1», это место стало символической могилой героев, на которую паломники постоянно возлагают свежие цветы. Родственникам погибших особым указом назначили бессрочную материальную помощь… бабушка раньше получала, но это надо ездить в город, а с теперешними ценами на бензин оно еще и дороже выходит…