– Уходите, босс? – растерянно спросил главный аналитик, который показался из-за угла.

– Я в машине поработаю, – объяснил Крис, и тот сочувственно кивнул.

– Опять она у вас?

– Да. Проследи, чтобы домой ушла в конце дня.

– А если откажется?

– Звони ее врачу. Но охрану не привлекай. Нам с семьей Холмс проблемы не нужны.

– Да-а. Беда. Она вчера мой обед украла. Сэндвич с тунцом.

Крис удивленно вскинул брови, осознав:

– Мне принесла. Отличный был тунец.

– Спасибо, босс. Хоть кто-то поел.

Ободряюще похлопав ценного сотрудника по плечу, Крис отправился в ближайший подземный гараж. Расположился в своей машине, снял блейзер, аккуратно повесив на спинку сиденья, и открыл ноут.

Раздался звонок. Не Майлз. И слава богу. Он не представлял, что ответил бы ей. Точнее, очень хорошо представлял – и разговор, и то, что сделал бы с ней при встрече, но не сделает, потому что: сделка с матерью; Тони придушит; осенью ждут кардинальные перемены. Причин было море. А кроме того, новой любви Крис не хотел, старой хватило, чтобы оценить прелести одиночества и убедиться, что отдавать сердце другому человеку – это блажь и юношеский максимализм. Оно того не стоит. Одни убытки.

– Привет, Олсен, что-нибудь срочное? – ответил он на звонок.

– Сегодня пятница. Ты обещал просмотреть новые досье потенциальных невест.

– А-а. Да. Замотался. Но я уже говорил, мне все равно. Выбери кого-нибудь. Тебе виднее.

– Крис, это брак. Ты женщину в жены возьмешь. Хотя бы биографии дочитай.

– Честно? Я готов на первой встречной жениться, лишь бы не вздрагивать при виде Альберты.

– Даже так?

– Она скормила мне чужой тунец.

– Надеюсь, не отравленный.

Крис прищурился, вспоминая, чувствовал ли недомогание вчера.

– Вроде, нет… – В корпоративном мессенджере замигал сигнал. – Извини, у меня важный вызов.

– Ладно. Увидимся вечером. Я буду не одна.

– Свидание? – удивился Крис.

– Нет. Задание.

– Ясно. А меня трудоголиком называешь, – покачал он головой и, попрощавшись с сестрой, принялся за работу. Интернет тормозил, зато сумасшедшие полуголые помощницы не отвлекали. Самое спокойное место для беглых боссов.

Через пару часов Крис выключил ноут и потянулся за спортивной сумкой, которая лежала на заднем сиденье; проверил, все ли вещи на месте, завел двигатель и отправился в бойцовский клуб. Хотелось снять напряжение и расслабиться наконец.

– Олсен, детка, ставку будешь делать?

– Не сегодня, Винс, – ответила та, широко улыбаясь амбалу, который впустил их в полузаброшенное здание. Уитни и не знала, что здесь, на окраине города, есть жизнь, а тем более – настолько бурная, жестокая жизнь любительских боев без правил.

В стенах зияли проемы выбитых окон, но свежего воздуха было недостаточно, чтобы разбавить насыщенную табачную дымку, пропитанную кислым запахом пива. Тусклый искусственный свет заполнял пространство, делая старые кирпичные стены более рельефными; гремела музыка. Поток людей тянулся к наполненной песком арене, окружая по контуру. Но Олсен не присоединилась к ним, а поднялась в бар на второй ярус.

– Мое обычное место, – объяснила та, заказывая бутылку пива для себя и коктейль – для Уитни.

– И что, правда любой может участвовать?

– Хоть принц, хоть нищий, – усмехнулась Олсен. – Дорога боли открыта каждому, и мажору, и бездомному. Никаких званий, регалий, фамилий. Все, кто стоит в первом ряду, готовы к участию. Можно вызвать любого из них и отделать, как отбивную.

– Отчаянные, – поразилась Уитни, потягивая коктейль, колу и виски. Хмель быстро ударил в голову. Осознание, что это незаконно, щекотало нервы, делая зрелище еще более впечатляющим.

Не удивительно, что Олсен с матерью не общается. Леди Фаберже выела бы дочке все мозги за посещение злачных мест. Родители самой Уитни, наоборот, спокойнее относились к ее не всегда разумным устремлениям. Доверяли. Знали, что она не станет переходить черту.

Тяжело, наверное, когда родители не поддерживают.

– Начинается, – в предвкушении объявила Олсен, одергивая джинсовку. Она поставила ногу на бетонный приступок, мелькнув металлическим носком ковбойского сапога, и оперлась руками на балконное ограждение.

Толпа и правда оживилась. Музыка стала тише. В центр песчаного ринга, оцепленного обычной веревкой, вышел мощный парень с выбритыми висками и волосами, собранными в пучок на затылке. Татуированный, с мясистыми губами и широкими скулами, он казался олицетворением слепой силы.