Шрифт:
«Да пошла ты», - быстро набираю и отправляю ей. Отключаю телефон и отбрасываю его в сторону.
Так, что-то девчонка долго. Не натворила бы чего. От нее всего можно ожидать.
Решаю пойти проверить.
Стучусь в дверь ванной.
– Эй, все в порядке?
Но никто не отвечает. Только доносятся звуки воды. Блин. Стучусь еще раз. Опять тишина в ответ.
Тогда я приоткрываю дверь (защелки нет, потому что живу я один, от кого мне запираться?) и заглядываю в ванную.
До меня доносится тихое пение. Вглядываюсь. И в запотевших стеклах душевой кабинки вижу силуэт.
Так, похоже, девчонка решила искупаться полностью. Нет, я не против, конечно.
Внимательно разглядываю картинку.
А у девчонки неплохая фигурка. Прячет зачем-то ее за непонятными тряпками. А так все идеально. Я вижу только очертания, но и этого хватает. А когда она встает ко мне боком и поднимает руки к волосам, я прямо теряюсь. Прислоняюсь к стене и задеваю какой-то пузырек на полке. Он с грохотом падает на пол.
Девчонка замирает. Воцаряется тишина. Она больше не поет.
Медленно и осторожно отодвигает дверку душевой кабинки и выглядывает.
Конечно же, замечает меня. Ойкает. Закрывает дверку.
Я хмыкаю и выхожу из ванной. Да блин. Чего это я? Зачем?
Иду на кухню и достаю из холодильника минералку. Выпиваю полбутылки прямо из горла.
И тут в дверях появляется Ника.
5
– Тебя не учили стучаться? – кутается в махровый халат, который на несколько размеров больше ее. Это же мой халат.
Мокрые волосы спадают на лицо, но взгляд прожигает насквозь.
– Я стучался, - усмехаюсь я. – Просто кто-то не слышал.
– А что ты вообще там забыл?
– Да в смысле?! – ее вопрос выводит меня из себя. – Это моя квартира. И ты, - делаю паузу, - не вызываешь у меня доверия.
Девчонка закатывает глаза. Своенравная. Другая бы молчала на ее месте. Я как-никак спас ее от полиции, накормил, приютил. Офигеть, какой я добрый. И что это со мной?
– Ладно, - говорю уже примирительно, - спать пора. Ты здесь вот ляжешь, - показываю на диван в гостиной. – Извини, но в мою постель ложатся не для того, чтобы спать.
– Господи, - опять закатывает глаза. – Тебя таким родили? Или ты сам в себе воспитал вот это чувство собственной важности?
Усмехаюсь. Мне нравится с ней общаться. Ни одна девчонка еще не вела себя так со мной. Даже интересно, как далеко она может зайти в своих колкостях.
– Я знаю, - киваю, - что всем нравлюсь. Можешь не говорить об этом так явно.
– Ну, ты и… - тормозит вовремя.
– Кто? – не отступаю, улыбаясь уголком губ. – Ну? Продолжай? Что ты хотела мне рассказать?
– Ничего, - бурчит себе под нос и складывает руки на груди. – Я позвонить хочу.
– Кому? В полицию? – усмехаюсь я.
– Маме, - говорит серьезно и смотрит прямо в глаза.
Вот это поворот. О маме вспомнила.
И тут девчонка не выдерживает. Закрывает лицо руками, и я слышу всхлипы.
Да ну… Только этого не хватало. В моей недолгой жизни, конечно, бабы плакали при мне, но лишь по одной причине – когда я говорил, что между нами все.
А сейчас… Я чувствую, что тут что-то серьезное. Блин. Успокоить ее, что ли. Но как?
Подхожу и несмело кладу на плечо руку.
– Ты чего? – чувствую, как она подрагивает.
– Я маму обманула, - плачет она. – Деньги должна… Много денег…
– Маму обманывать нехорошо, - говорю я.
А что еще сказать?
– Но мама простит. Это же мама. Мамы они хорошие и добрые.
Молча кивает.
– Она, наверное, волнуется, - опять всхлипывает.
– Так, ты что? Из дома ушла? – беру ее за плечи и смотрю в глаза.
Опять лишь кивает.
– Сбежала из лагеря, - уточняет она. – И деньги… - отворачивается. – Деньги я украла. Ну, помогла украсть… в общем, там история такая…
– Хочешь рассказать? – спрашиваю уже мягче.