Рыбина смотрела недовольно и насмешливо.

– Между прочим, вежливые люди в ответ называют своё имя. Или тебя не учили? Так погугли слово "вежливость".

После слова "погугли" от полудохлого карася Егор начал тихо икать, но попытался соблюсти приличия и представиться.

– Г…, Г…,Георгий Александрович Голован, специальный корреспондент журнала "Мир открытий".

Профессиональный журналист смотрел на своего собеседника, не находя слов для продолжения беседы.

– Да, закрой ты уже рот, мир открытий. А то, как рыба на суше. Понял шутку? – Толик довольно захихикал, – ладно, давай уже, не тяни. Загадывай и разбежимся. Ты на сушу, я на море. Некогда мне тут с тобой.

– А…, что загадывать?

– Нептунова задница! Включи, наконец, голову. Желание! Желание загадывай, гений! Ты что, первый класс не окончил?

– А зачем? Примета что ли такая?

– Всё! Окончательно охмурел. Не выдержал нервного потрясения, – прохрипел Толик, – Какая к креветкам примета?! Я золотая рыбка. Я его исполню и буду, наконец избавлен от общения с тобой, идиотом.

Тут профессор кафедры журналистики, отец взрослой дочери и, вообще, приличный человек заржал. Не засмеялся, а именно заржал, загоготал, как гогочут порой пьяные мужики над собственными сальными шутками. Резко осекся и перегнулся через ближайший валун – его тошнило. Вернувшись на прежнее место, он увидел стоящую на песке бутылку минералки.

– Рот прополощи, истеричка. Воняешь, как свинья, – Толик сердито щелкнул хвостом, – это тебе бесплатная промоакция для убедительности.

Холодная шипучка подействовала как сильное успокоительное. "Мы на семьдесят процентов состоим из воды", вспомнил профессор Голован школьную программу.

– А Вы… э…, Анатолий любое желание можете исполнить?

– Только реалистичные и конкретные.

– Это как?

–До чего же вы все непонятливые! Медузы, ей Богу умнее. Реалистичные – это те, которые не позволят вам нарушать имеющуюся парадигму существования вашего мира.

– А вам можно нарушить?

– Мне – да.

– А есть миры с другими парадигмами?

– Любопытной Варваре нос оторвали, – проворчал Анатолий,– короче, волшебную палочку я тебе не подарю и самого в волшебники не переквалифицирую.

– Жалко. А конкретные это как? Бутылка газировки?

– Тебе дураку жалко, а человечеству сплошная радость. Конкретные – это не абстрактные. Счастья просить бесполезно, а физического здоровья, как в двадцать лет – вполне можно. Всё понял, горе луковое?

Егор задумчиво кивнул.

–Дык, не тяни, загадывай. Мне домой пора. Хочешь денег миллиард? Или больше могу!

– Погоди-ка! Если ты денег наколдуешь, они же фальшивые будут. Там же знаки номерные.

– Обижаешь! Никаких проблем с законом не имеем. Миллиардер какой-нибудь перед смертью решит оставить всё первому встречному, а встречным будешь ты.

– То есть ты человека из-за этого убьёшь?

– Ну, что ты несешь, балаболка! Как будто люди только по моему повелению помирают. Подходящего подберем.

Потемневшее море методично вылизывало прибрежные камушки. Егор вспомнил вдруг, как много лет назад стоял в кабинете директора нефрологического центра. Платного. В бесплатных на пересадки была такая очередь, которой не дождалась бы его маленькая тогда дочка. Молодой отец, умолял, угрожал, обещал подписать любое долговое обязательство, предлагал пересадить свою почку. В ногах валялся… Потом нашлись добрые люди, отправили девочку на лечение за границу, но ответ директора, не старого еще человека в модных очках, с красивыми аристократическими руками он запомнил на всю жизнь: "Вносите деньги – проведем лечение. У нас не благотворительная организация. У меня своих проблем хватает".

Он отвел взгляд от круглых немигающих глаз нового знакомого.

– А если я закажу. То есть – пожелаю.

– Чего пожелаешь?

– Убить кого-нибудь.

– Надо же, какой кровожадный, – протянул Толик, – я-то смогу, а ты?

– Что я?

– Жить с этим сможешь?

– А ты кто? Священник? – буркнул Егор.

– Не, я любопытный просто. Вы люди такие одинаковые. Убью, если хочешь, мне пофигу. Называй имя и готовь венок.

Пару минут оба молчали.

– Анатолий…,

– Толик я!

– Хорошо, Толик. А что вообще загадывают?

– Разное. Чаще всего деньги. Бери миллиард, Георгий Александрович, не прогадаешь.

Профессор Голован призадумался. Он не был бессребренником, всегда понимал, что без денег хорошо будет только при коммунизме, который мы бросили строить в конце восьмидесятых. Но ему вдруг стало жаль потратить такой уникальный шанс на банальное бабло. Захотелось чего-то большего. А, вот, чего?

– А кроме денег?

– Что: кроме денег?