Его глаза неторопливо поднялись вверх, к ее глазам, и в них опять вспыхнула восхитительная искорка гнева. Зря он ее дразнит, но искушение слишком велико. Наклонившись поближе, он медленно прочертил пальцем дорожку вдоль ее руки. Она резко выдохнула, грудь под тонкой кофточкой поднялась и опустилась. Определенно кофточка ему пришлась по вкусу. Очень даже.

— К чему это ты не готова? — спросил Джек, продолжая путешествие вдоль ее обнаженной руки, задержавшись во впадинке у локтя.

Она задрожала, облизала губы.

— К тебе… нет! Я хотела сказать, к ланчу с тобой.

Поспешность, с которой она исправила оговорку, вкупе с туманными глазами и ярким румянцем на лице говорили с гормонами Джека открытым текстом.

Его тело мгновенно от ленивой расслабленности перешло в состояние боевой готовности. Он откинулся на спинку дивана, убрал свою руку. Если он постарается не торопиться, то, возможно, и сумеет выполнить свой план: поговорить — первое, поесть — второе, и лишь после этого можно думать о самом главном, со всеми сопутствующими ухаживаниями и ухищрениями.

— Прежде нам надо договориться по некоторым вопросам.

— Каким?

— Относительно наших взаимоотношений. — (Парис посмотрела на него. Казалось, воздух сейчас взорвется от напряжения.) — Да. Закончим мы в постели, но не раньше, чем поговорим, поедим и еще немного поговорим.

Она испустила громкий долгий вздох. Лицо ее теперь уже просто пылало, глаза зловеще прищурились, и Джек знал, что дело теперь не только в потрескивающем в воздухе электричестве. Она была возмущена.

— Стоит мне уложить тебя в постель, и мы долго, очень долго не сможем заниматься ничем другим. Но до того, как мы туда попадем, нам надо согласовать некоторые базовые правила.

— Базовые? Ты желаешь установить кодекс поведения? — Голос ее постепенно становился все выше и выше.

Джек подался вперед и одним пальцем опустил ее подбородок вниз.

— Правило первое: ты оставляешь царственные замашки и жесты за дверью спальни. Правило второе: там же мы оставляем все, что касается Грентемов.

Правило третье…

— А если я не буду играть по твоим правилам? прервала она.

— Что вызывает твои возражения?

— Я возражаю против самой концепции. Терпеть не могу правил.

— Лишь потому, что тебе никогда не приходилось подчиняться ни единому, — спокойно ответил Джек.

Он что, всерьез? Как он может смотреть на нее, прикасаться к ней и завязывать ее нервы в невероятные узлы желания, а после откидываться на спинку дивана и преспокойно перечислять правила? Она теперь один из его проектов, который можно спланировать и выполнять шаг за шагом?

Досада усугубилась дискомфортом: она сидит тут, неловко вытянув руки, потому лишь, что нельзя испортить результаты его тяжкого труда. Парис вскочила на ноги.

— Скажи мне, Джек. Среди всего задуманного тобой есть ли место для того, что могу захотеть я?

— Чего ты хочешь?

Голос ровный, возмутительно спокойный. Злость Парис перехлестнула через край. Подбоченившись, она уставилась на него.

— Я тебе говорила. Секса. Горячего, без комплексов, без правил.

— Нет.

Она вздернула подбородок.

— Тогда, думаю, тебе лучше уйти. Ничего другого не получится.

Он не ответил, не двинулся с места, только вздулись желваки на скулах. И изменилось что-то в глазах. Они словно потемнели от мрачной решимости.

— Ты действительно желаешь, чтобы я ушел? спросил Джек, голос его, мягкий и обволакивающий, вливался в ее уши, опутывая невидимой паутиной, лишая воли. Его глаза не отпускали ее, взгляд проникал в самые потаенные глубины души, он просто читал ее помыслы. И ответа ему не требовалось. Он понял. Его лицо смягчилось. Уголок рта пополз вверх, Иди сюда, — сказал он мягко и похлопал по сиденью рядом с собой.

Она присела и мгновенно была пересажена к нему на колени — настолько быстро, что воздух с шумным «уф» вырвался из ее легких.

— Так-то лучше. Теперь внимание, дорогая. Я не собираюсь повторять дважды. — Он обвел линию ее подбородка большим пальцем руки. Голос его удивительно соответствовал ощущениям от касающегося ее лица пальца. Шершаво-грубоватый снаружи и хранящий манящую чувственную суть внутри. Парис боролась с его магией, боролась изо всех сил, но это походило на тщетные усилия пловца, сражающегося с отливом. Она вложила остатки сил в последнее возражение.

— Снова правила?

— Нет. — Палец отправился вверх по щеке. — После постели неизбежно возникнут обязательства. Понятно тебе? — Палец потрогал уголок ее рта.