Друзья еще немного помолчали, наблюдая как свет ровными широкими полосами прорезает кроны сосен, словно создавая в дополнение к рыжим стволам еще и белые. Владимир был уверен, что замена команды планетологов - это верное решение. Джерард Ховер - блестящий профессионал, сумевший собрать вокруг себя такую же звездную команду, и ребята Ямакавы, скорее всего, уступали им в глубине познаний, но Семенова всегда несколько беспокоила чрезмерная специализированность этого отряда. Вейверы, более универсальные, и с огромным практическим опытом, были ценным приобретением безотносительно личных пристрастий Мира, однако, как основной вариант, он рассматривал не замену, а добавление еще одного отряда. Планетологи Ховера давно стали неотъемлемой частью коллектива, и вместе с ними Семенов мог потерять существенную часть научного подразделения, включая лидера биологов, Вязиницыну. “Что заставило тебя рискнуть экспедицией, Роберт?” Сейчас, когда первые эмоции схлынули, причина этого решения и то, что она осталась неназванной, вызывало у Мира серьезные опасения.

– Это норма первого вейва, - вдруг сказал Вернон.

– Что?

Ямакава потер глаза.

– Двадцать процентов бюджета изменений. Это норма первого вейва на корректировку состава команды.
–  Помолчал.
–  Этот говнюк назвал решение математически обоснованным… Что за такие обстоятельства Нарроу не включил в официальный отчет, Мир?

– Я не знаю, Вер.
–  Семенов внимательно посмотрел в глаза друга, разделяя его беспокойство.
–  Что бы там ни было, я уверен, мы справимся.

Владимир встал и протянул Ямакаве руку.

– Это “что-то” делает два десятка людей, способных платить за решение проблем колонии своими жизнями, необходимым ресурсом второй волны Вудвейла, - Вернон сжал руку друга и тоже поднялся.
–  Мир, это повод отменить экспедицию.

– Вер, ты видел, Роберт уверен, что этой замены достаточно, чтобы стабилизировать МК. Мы оба знаем, что он никогда не пошел бы на такой шаг без точных численных оценок. Мы справимся, - Владимир улыбнулся.
–  Времени мало, сообщи остальным.

Вернон на секунду зажмурился, и решительным шагом направился к выходу из здания, Мир последовал за ним.

На улице обнаружился “комитет по встрече”: в нескольких метрах от дверей стояли Дебора Совинсон и Робин Дэниэл Оливо, второй человек, вместе с Ямакавой прошедший Аделаир и Нью-Цереру. Крепкий, как и большинство вейверов, от природы смуглый и дочерна загорелый так, что серые глаза на широком лице казались белыми, Роб всегда излучал ту уверенность и спокойствие, которые бывают свойственны только врачам. Врачам-универсалам, которых готовят исключительно для развед-экспедиций. Оливо был абсолютно лыс, ни бровей, ни даже ресниц. Врожденная ли это особенность, или последствие экспедиций, Семенов не знал, а замкнутый характер Роба не располагал к расспросам.

Вейверы стояли очень близко, почти вплотную, и молчали. На газоне за их спинами сидел Арчи с двумя бутербродами в руках и недовольным лицом. Заметив выходящих из здания мужчин, Дебора нахмурилась и тут же направилась к ним, а Владимир заметил, как в глубокой тени деревьев шевельнулся Моррис, решивший, видимо, понаблюдать, как воспримут новость остальные члены новой команды планетологов Вудвейла.

Девушка тем временем внимательно и со всё возрастающим беспокойством всмотрелась в слегка нахмуренное лицо Ямакавы, словно надеясь, как и директор четверть часа назад, прочитать его мысли. Индикатор на ее шее с желто-зеленого стал стремительно желтеть.

– Что случилось?..

– Мы летим на Вудвейл во вторую волну. Мы все.

“Если у счастья есть определение, то оно выглядит так,” - подумал Мир, наблюдая, как на глазах меняется Дебора. Гормоны в ее крови перекрасили квадратик на шее в ярко-зеленый, но это была такая бессмысленная и малосущественная ерунда на фоне вспыхнувшей в ней надежды. Слова Вернона, отрывочные и сухие, как-будто сняли с плеч девушки пару сотен килограмм, и омолодили ее лет на десять. Семенов поймал себя на том, что откровенно любуется ею, самой прекрасной и самой счастливой на свете, а еще что белой завистью завидует Ямакаве, на котором повисло это радостное солнышко. Крепко обняла за шею, прижалась всем телом. Через мгновение Вернон ответил на объятия, бережно обхватив ее спину, и они стояли так несколько секунд, как в центре Вселенной: она, стремящаяся разделить свое счастье с одним из самых дорогих ей людей, и он, пытающийся утопить свои тревоги в ее свете. Больше чем друзья, больше чем брат и сестра. В этот момент они словно не были отдельными людьми.

Волшебный момент схлынул, но улыбка осталась в глазах Деборы. Она едва заметно кивнула, и побежала к Робу. Встала напротив, почти вплотную, что-то прошептала, и индикатор на шее врача тоже начал стремительно зеленеть. Вейверы поспешили куда-то вглубь базы, торопясь сообщить радостную новость остальным.

Семенов понял, что его губы сами собой расплываются в улыбке. “Это правильное решение. Хотя воплотить его будет непросто”, - начальник экспедиции переключил свое внимание на Сильвергейма. Арчибальд отчаянно ревновал, и эта яркая, совершенно мальчишеская ревность превращала уверенного и харизматичного лидера команды спасателей в растрепанного подростка. Мир усмехнулся про себя, понимая, что это сейчас меньшая из его проблем.

– Ты полагаешь безопасным вот так в лоб сообщать информацию, от которой сам чуть не словил инфаркт?
–  поднял глаза от планшета подошедший Моррис.

– Да, - спокойная уверенность в голосе Ямакавы так вызывающе контрастировала с оранжево-красным индикатором на его шее, что Владимир лишь снова усмехнулся, на этот раз вслух.

* * *

Хилмид, 2549-05-05 7:20

Новость о замене команды планетологов облетела базу за несколько минут и превратила лагерь подготовки экспедиции во встревоженный улей. Чтобы как можно быстрее вернуть всех в рабочее русло, Семенов назначил совещание руководства колонии на следующее же утро.