Громкий шум из-за входной двери отвлек меня от чтения письма. Разговаривали на крайне повышенных тонах. Один голос принадлежал, вне всякого сомнения Марии Вышнегорской — она, похоже, раньше времени пришла с работы. Второй голос — низкий, пыхтящий, словно человек страдал одышкой — принадлежал незнакомому мне мужчине.

Сложив письмо в несколько раз, я сунул его в карман. Чуть позже дочитаю. Надо сначала понять, что там происходит.

В коридоре в паре метров от входной двери беседовали двое. Мария, которая держала в руках два больших пакета с продуктами из Семёрочки. Широкий коренастый мужик с блестящей лысиной, стоявший спиной к нашей входной двери.

Оба так увлеклись разговором, что не заметили, как рядом с ними открылась дверь и в коридор выглянул я.

Мужик вытянул вбок свой передний окорочок и, упершись ладонью в стену, преградил Марии дорогу. Та с возмущением смотрела на него. Я не видел его лица, но отлично видел щёки, настолько большие и округлые, что просматривались со спины.

Память носителя в этот раз подсказала, что мужик — арендодатель, у которого мы снимаем квартиру. Он, кажется, владел всеми жилплощадьми на этом этаже и жил чисто с арены. Любил выпивать и отличался Звали его, кажется, Клим.

— Знаете, я наслышан о вашем тяжком положении, леди Вышнегорская, — вкрадчиво произнёс арендодатель. Кажется, он даже пытался говорить любезно, — Я всегда безумно уважал ваш благородный род, и поэтому, когда вы обратились ко мне за помощью, предоставил вам свою квартиру по очень скромной цене, намного ниже рыночной… и вы вот так, грубым отказом, хотите отплатить за мою доброту?

— Э-э-э… нет, но… — Мария аж оторопела, крепче сжала пакеты в руках, — Простите… Я правильно понимаю, что вы приглашаете меня на свидание?

Мужик негромко хохотнул.

— Ну в каком-то смысле, можно и так сказать, — произнёс он, — Почему бы нам как-нибудь не сходить в приличное заведение, выпить по бутылочке пива? Мой хороший друг как раз владеет баром неподалёку, он меня всегда бесплатно угощает. Отлично проведём время, как думаете?

— Спасибо за предложение, но у меня очень мало свободного времени, — ровным голосом произнесла Мария, — Я очень сильно загружена на работа. Часть даже с собой приходится брать на дом. На семью времени практически нет. С вашего разрешения я пойду…

Она попыталась обойти его с другой стороны, но Клим сместил центр тяжести и вторым окорочком перегородил и этот проход.

— Что вы делаете? — леди Вышнегорская с возмущением посмотрела на арендодателя, — Пропустите меня!

— Ну знаете, вопрос с работой тоже можно решить к обоюдному удовольствию, — вкрадчиво произнёс Клим, — Я бы мог сделать так, что вам работать не придётся вообще. Будете чаще видеться с детьми. Более того, я даже не буду брать с вас плату за аренду квартиры… как вам такой расклад?

— Нет, я не принимаю ваше предложение! — лицо Марии вспыхнуло. Она, кажется, даже подумать не могла о чём-то подобном, — Это возмутительно!

— Знаешь что, ледя… — голос Клима стал угрожающим, — Скажу без обидняков. В твоих интересах подумать над моими словами. А то квартиру снимать на халяву на халяву многие любят…

— Чел, — я подошёл сзади и положил жирдяю руку на плечо, — Притормози коней.

Мужик от неожиданности всхрюкнул, словно всамделишный поросёнок. Даже чуть было не подпрыгнул на месте. Обернувшись, он озадаченно уставился на меня маленькими, заплывшими жиром глазками. Я ощутил добротный запах перегара, пота, и чего-то сального с тонкими ниточками блевотины. Он вообще моется? Нельзя ж так себя запускать…

— Если у тебя есть вопросы, ты можешь обсудить их со мной, — вкрадчиво произнёс я.

— Вадик, — выдохнула Мария, глядя на меня удивлённо. Кажется, старый Вадик настолько дерзко никогда бы не поступил.

Клим дёрнулся, пытаясь вырвать плечо из моих пальцев. Но я держал крепко. У жирнича ничего не получалось.

— Отпусти, щенок! — прошипел он, злобно сверкая глазками, — Или я…

Он в очередной раз дёрнулся, сильнее прежнего. В этот момент я и разжал пальцы. Клим отлетел назад, испуганно сверкая глазками и размахивая руками. Его пузо, торчащее из-под майки, дёргалось в разные стороны, пытаясь поймать центр тяжести. На секунду мне даже показалось, что Клим сейчас шлепнется на задницу. И лопнет, забрызгав коридор жиром.

Но тот чудом удержался на ногах. На нас он смотрел с бессильной злобой, сжимая кулаки.

— С дамами так не положено разговаривать, — сухо произнёс я, — Запомни это.

— Через неделю истекает срок договора арены, — произнёс свинёнок, сверкая глазками, — Знаете, на таких мягких условиях для я больше не намерен его продлять! Я назначу справедливую цену! Да-да! Рыночную справедливую цену! И только попробуйте не заплатить! Вылетите из моей квартиры, как пробка из бутылки всем своим благородным клоповником!