— Ваше Высочество, — сипло отвечает он. Может дальше не продолжать. Я все понял, — К сожалению, еще не нашли. Ваш ждет Большой Совет.

Его голос звучит глухо и виновато. Он хочет сказать обратное, но не может.

— Что там с выжившими? — добавляю я, хоть почти уверен. Там вря тли что-то поменялось.

— Один умер, еще двое не пришли в себя.

Правда? Кто-то сомневался, что может бы по-другому?

На спех привожу себя в порядок. К завтраку даже не притрагиваюсь. Воротит от всего. Прислуга помогает надеть мне парадных нагрудник и плащ. Он всегда казался мне легким, сейчас же больно сдавливает грудь, не давая полноценно вдохнуть. Но я должен справиться с собой. Ради нордорийцев, ради Империи.

Я иду по длинным извилистым коридорам, устеленными красными дорожками. Сегодня они почему-то особенно длинные и запутанные. В окружении своей свиты я уверенным шагом захожу в зал, где меня уже ожидает Большой Совет. Все встают чтобы поприветствовать меня и я под коридор из опущенных голов прохожу и занимаю свое место.

— Уважаемые представители кланов Великого и Бескрайнего Севера. Я объявляю открытым заседание Большого Совета и да будут Ваши решения, столь же чисты и безупречны, как первый снег. — говорит старейший из присутствующих, сэр Бартэн.

— Во имя Великого и Бескрайнего Севера! — хором отвечают все и дальше идет мой черед.

— Я Витторио Хангвул, сын Верховного Эрла Вальфа Хангвула, правителя Великого и Бескрайнего Севера, императора Священной Империи Грифона, с милости Богов и Вашего согласия готов вступить на престол и верно служить Северу и всему нордорийскому народу. Если есть среди Вас тот, кто считает меня не достойным унаследовать трон пусть обнажит свой меч, а иначе пусть склониться передо мною и присягнет на верность до конца моих дней.

В зале послышались шорканья стульев. Все встали и помещение озарила тишина. Представители родовитых северных кланов, общим количеством семьдесят один человек смиренно склонили головы в знак своего повиновения.

— По Воли Богов Великого и Бескрайнего Севера, а также Большого Совета в лице представителей самых родовитых кланов, я Бартэн Далливион, старейший нордориейц из присутствующих объявляю Витторио Хангвула, сына Вальфа Ханглвула…

Его речь обрывает свист достающегося с ножен меча. Все оборачиваются к источнику звука. В истории было только два случая, когда обнажался меч. Что ж, раз Боги жаждут смертельного поединка, они его получат…

— Эрл Витторио не способен уберечь даже свою невесту в собственном дворце. У него под носом устраивают кровавую бойню, а преступники до сих пор не найдены! Это плевок не только в его репутацию, но в репутацию всех нордорийцев. Разве такой человек может стать Верховным Эрлом или даже императором? — сказал вони, что достал меч.

И этот человек… мой брат, Джордж. Его слова ранят меня сильней меча. Я думал, что был готов к этому, но оказалось, что нет. Подготовиться к такому невозможно. Я ожидал, что именно он вызовет меня на смертельный поединок. Но почему-то, когда это произошло, в душе все равно что-то надломилось. Хотя, признаться честно, на секунду я даже подумал, что ошибся, когда старейшина Бартэн Далливион стал объявлять меня Верховным Эрлом. Но я не мог представить, что его речь оборвут. Да еще так гадко. Он хочет опозорить меня, что я не способен обеспечить безопасность даже Анны Авроры. Но я и без него это знаю. Я сам себе обвинитель, судья и палач. И то, как я корю себя за то, что не уберег ее, не сравниться ни с какими наказаниями.

Эрл Джордж Хангвул

Зал наполнила тишина. Представители кланов ждали дальнейших действий старейшего из них, сэра Бартэна Далливиона, как того и требовали обычаи. Но старик никак не мог выдавить из себя нужных слов. Он озадачено глянул на нас и глубоко вдохнул. Было видно, что он не рад такому исходу событий. Сейчас была критическая ситуация, вовсе не время на подобные междоусобицы. Он искренне переживал о случившемся, так как прекрасно понимал, что я буду куда лучшим правителем, нежели Джородж. И нордорийцы сейчас нуждаются в таком Верховном Эрле как я, а не мой брат: я более собран, дисциплинирован и ответственен. Да, я был таким не всегда. Но смерть старшего брата возложила на меня тяжким бременем эти качества. Быть холодным и рассудительным теперь мой рок.

А Джордж не такой. Он авантюрист. Расхлябанный мальчик, которого куда больше интересуют посиделки в тавернах и борделях, нежели политические вопросы. Он излишне резок, как для правителя. Нетерпелив. У него нет стальной воли. А нордорийцы заслужили лучшего. Он просто уничтожит своим правлениям все те победы, за которые пролил кровь мой народ. Я не могу этого допустить, но я понимаю — мои шансы выйти живым из этой схватки невелики. Я не спал толком 4 ночи, плохо ел, со всей отдачей выполнял свои обязанности и постоянно метался между покоями герцогини и отца. Мои силы на исходе.

Но кто я такой, чтобы противится обычаям? Не я их вводил, не мне отменять. На все воля Богов и я должен следовать их желаниям. Бартэн Далливион обеспокоено глянул на меня своими серыми глазами из под густых седых бровей. Он стоял, опершись на длинную палку, напоминавшую посох, перенеся на нее вес своего старого тела, но не мог перенести туда свою душеную тяжесть. Старейшина смотрел на меня, словно ожидая, что я освобожу его от этой ноши, и я сделал это, потому что я потомок правящей династии. Я едва заметно кинул ему. После чего, шумно набрав воздух в легкие, он произнес то, что должен был, но я видел по его лицу, что легче ему не стало: