И каждое из них оставило свою отметину в моем сердце, особенно при исполнении обязанностей командира лодки. Годы командования подводной лодкой врезались в мою память неизгладимо, потому как величайшая ответственность за жизнь вверенных людей не давала права расслабляться и рисковать без нужды.

Как-то, уже будучи на пенсии, мне пришлось отвечать на вопросы молоденькой корреспондентки Севастопольского телевидения во время очередного юбилея 14-й дивизии. Девушку эту очень интересовал вопрос, страшно ли погружаться под воду? Я успокоил ее и с долей иронии ответил, что для «витязей подводных глубин» каждое погружение – сплошное удовольствие.

По правде говоря, вопрос этой девушки меня слегка озадачил. О страхе я никогда не задумывался, а вот чувство опасности возникало не единожды. Не секрет, что профессия подводника, как никакая другая, связана с повышенным риском для жизни.

Какими бы совершенными и надежными не были даже новейшие подводные лодки, будь то атомные или дизель-электрические, но и они не могут гарантировать стопроцентного безаварийного плавания во враждебной для человека среде. Кто-то может поспорить со мной, утверждая, что опасность грозит человеку в любом месте и в любое время. Тот же пресловутый кирпич может свалиться на голову в самый неподходящий момент.

Существует также немало других профессий, не менее опасных для жизни. Но когда речь заходит о замкнутом пространстве в тесном отсеке подводной лодки, на глубине, где на каждый квадратный сантиметр прочного корпуса давят десятки тонн забортной морской воды, человек, не связанный с профессией подводника, теряет все аргументы в этом споре и почтительно «снимает шляпу».

Как известно, у страха глаза велики, и это чувство абсолютно неприемлемо для подводника. Страшиться и бояться чего либо – удел слабых духом людей. Пройдя легководолазную подготовку, подводник уже ничего не боится. Все страхи остаются в трубе торпедного аппарата, из которого он выходит на поверхность в процессе тренировок.

Отработка выхода из затонувшей ПЛ через торпедный аппарат на УТС

Фото: forum.worldoftanks.ru

Непосвященному человеку, пожалуй, трудно представить себя на месте подводника в полном спасательном снаряжении и тем более в тесной трубе торпедного аппарата. Подводник в зажгутованном спасательном гидрокомбинезоне («СГП»), с одетым на шею индивидуальным дыхательным аппаратом («ИДА-59») и в свободном пространстве передвигается с трудом. Немало усилий нужно приложить, чтобы забраться в этом снаряжении в сухой торпедный аппарат. Закрывается задняя крышка аппарата и начинается процесс превращения молодых ребят в мужчин.

С этого момента подводник находится в кромешной темноте, холодное железо торпедного аппарата буквально сковывает все члены тела, дышать дыхательной смесью крайне тяжело, кровь стучит в висках от напряжения. И вдобавок ко всему этому «комфорту» в торпедный аппарат начинает поступать холодная забортная вода, которая сжимает, словно тисками, спасательный гидрокомбинезон.

Не каждый может выдержать это испытание, некоторые впадают в состояние паники, и приходится аварийно возвращать испугавшегося подводника в отсек. Даем время успокоиться, отдышаться, подбадриваем – и снова в торпедный аппарат. Терпи, матрос, на то ты и носишь гордое имя – подводник. По выходе из трубы торпедного аппарата на поверхность всплывает уже абсолютно другой человек, настоящий мужчина, прошедший горнило этого сурового экзамена на мужество.

Что касается опасности, то это естественное чувство у подводника присутствует всегда и усиливается по мере освоения тонкостей подводной службы. У командира лодки это чувство обостряется многократно, он за все в ответе, на него надеется весь экипаж.

Недаром поговорка гласит: «Меньше знаешь – крепче спишь». Так вот абсолютно спокойно воспринималось мое первое в жизни погружение, будучи курсантом на практике. Не зная толком устройства лодки и не имея понятия в ее управлении, мы, четверка второкурсников, добросовестно проспали в седьмом отсеке, не задумываясь ни о какой опасности, весь недельный выход лодки в Баренцево море.

Командир воспринимает процесс управления подводной лодкой в любой ситуации по особому, одному ему присущему чувству единения с этим сложнейшим техническим сооружением, созданным человеческим гением. Я и сейчас, по истечении десятилетий, до мельчайших подробностей помню все, что связано с отдаваемой мною командой: «Всем вниз! По местам стоять, к погружению!»

С этого момента командир остается на мостике лодки один. Лодка в полигоне боевой подготовки без хода, готовится к погружению. Не торопясь, внимательно осматриваю горизонт, по многолетней привычке запоминая всю надводную и воздушную обстановку. Небольшое волнение слегка покачивает корпус «эски». Морская вода с тихим шелестом плещется в надстройке лодки, плавно вытекая через шпигаты наружу небольшими ручейками. Такое ощущение, что сама субмарина через эти шпигаты дышит, как живое существо. Дышит спокойно, не торопясь, всей своей мощной стальной грудью, словно огромный кит, властелин морских глубин, перед очередным нырком в пучину.

Вдохнув полной грудью порцию свежего морского воздуха, не торопясь спускаюсь в шахту, натренированным движением надежно задраиваю верхний рубочный люк и через мгновение, в два приема преодолев шестиметровую высоту шахты, оказываюсь на палубе центрального поста. Прильнув к окуляру перископа, всем своим нутром чувствую лодку, как живой организм, все слышу и улавливаю, даже незначительные отклонения от штатной ситуации. Я настолько сроднился со своим подводным кораблем, что стал единым целым с ним, одним из его многочисленных механизмов, возможно, самым главным.