Принимай концы, лейтенант!

«В минном деле, как нигде, вся загвоздка – в «щеколде»! Ты, минер, не будь балдой – занимайся «щеколдой»!» Шутливой поговорке этой научили нас, курсантов минно-торпедного факультета Ленинградского высшего военно-морского училища подводного плавания имени Ленинского комсомола, еще на первом курсе наши преподаватели. Устройство «щеколды», немаловажной детали якорных морских мин, таким образом, запомнилось на всю жизнь.

А вместе с подобными поговорками привиты были в стенах училища и другие необходимые знания по обслуживанию такого грозного морского оружия, как торпеды и мины. Научили и многому другому – всему тому, без чего немыслима служба офицера-подводника.

Единственное военно-морское училище подводного плавания, располагавшееся в одном из кварталов Лермонтовского проспекта, недалеко от Балтийского вокзала, являлось в то время настоящей кузницей кадров офицеров ракетной и минно-торпедной специальности для подводного флота страны. С первого курса нас готовили к службе на подводных лодках, и мы прекрасно понимали, что впереди нас ждет суровая и опасная работа.

С большими надеждами на будущее убывали мы на флоты по распределению после окончания «системы» – так мы любовно называли свою «альма-матер». Впереди – сплошная неизвестность. Назначали нас на первичные должности непосредственно на флотах. Так было заведено в семидесятые годы прошлого века.

И эта неопределенность волновала больше всего, все остальные проблемы и трудности, касающиеся бытового устройства на новом месте, казались незначительными и легко решаемыми. Что поделаешь – молодость. Двадцатидвухлетнему лейтенанту все кажется в розовом цвете. Но жизнь, рано или поздно, все ставит на свои места и порой опускает размечтавшегося выпускника училища на грешную землю. Не был в этом плане исключением и я – автор этих строк. Но, как говорится, все по порядку.

Ранним августовским утром 1975 года скорый поезд «Ленинград – Севастополь», мягко покачиваясь на рельсах, подъезжал к главной базе Черноморского флота. Я и моя молодая жена, приготовив вещи к выходу, сидим вдвоем в купе вагона и, слегка волнуясь, рассматриваем пригороды города-героя.

Жена волнуется больше, она первый раз едет в Севастополь. Я уже немного знаком с городом, побывав в нем в период морской практики. Не дрейфь, жена, подбадриваю свою супругу, разберемся. Хотя как разбираться и с чем разбираться – мне и самому пока абсолютно неясно.

Севастополь встретил нас прохладой раннего утра и неспешной суетой немногочисленных пассажиров. Сказывался военно-административный статус города и конечный пункт следования поездов.

Сдаем вещи в камеру хранения и направляемся в сторону привокзальной площади. Настроение у меня приподнятое, и я полон самых радужных надежд на будущее, еще не начавшейся, офицерской службы. Жаль только, что это приподнятое настроение очень скоро оказалось подпорченным комендантским патрулем, тут же – на привокзальной площади.

– Стоять, лейтенант! Попрошу предъявить документы, – потребовал помощник коменданта, возглавлявший патруль.

Прочитав предписание, этот капитан в морской форме, с красными погонами, внимательно осмотрел меня и произнес фразу, которая окончательно лишила меня радужного настроения:

– Да, товарищ лейтенант, вас следовало бы отправить на гауптвахту за грубое нарушение формы одежды, но так как вы еще не назначены на должность, то даю десять минут на устранение замечаний и жду доклада.

Грубое нарушение моей формы одежды заключалось в слегка расклешенных брюках (по моде того времени) и фуражке в форме гриба – опять же проявлении некоего шика в ношении морской формы одежды. Но то, что в Ленинграде считалось шиком и абсолютно не преследовалось командованием училища и патрулями, преимущественно состоящими из тех же курсантов, в Севастополе оказалось прямой путевкой на гауптвахту.

Вот это, думаю, попал я в ситуацию. Никак не ожидал такого «теплого» приема в первый день пребывания в Севастополе. Я, конечно, был наслышан о «зверствах» Севастопольской комендатуры, но не до такой же степени.

Делать нечего, пришлось устранять замечания, и минут через пять моя фуражка вновь приобрела, хотя и слегка помятый и уродливый, но зато уставной вид, что, в свою очередь, вполне удовлетворило строгого помощника коменданта. Моя жена наблюдала весь этот процесс, находясь также в некотором шоке от непредвиденного севастопольского гостеприимства.

На этом трудности первого дня пребывания в городе-герое не закончились. После сдачи предписания в отдел кадров флота встал вопрос поиска временного жилья, который оказался намного сложнее, нежели мы наивно предполагали. За целый день так и не удалось найти какое-нибудь жилье. Возможно, не хватило жизненного опыта, а скорее всего везения.