В противовес, а также, как мы считаем, в дополнение к высказанному таким образом мнению относительно родственных философий Греции и Востока, мы приводим следующие отрывки из «Истории пантеизма» г-на Пламптра 5 :

Далее г-н Пламптр пишет, что в то время как индусы и египтяне уже давно владели религиозно-философскими системами самого высокого интеллектуального порядка, греки были погружены в невежество и суеверия самого иррационального рода, пока не произошло событие, которое произвело революцию или, скорее, дало первый импульс греческой мысли, так что через короткое время после этого Греция вышла из состояния детского невежества в состояние, в котором она стала, как в коммерческом, так и в философском отношении, ведущей державой мира. Этим знаменательным событием стало открытие египетских портов Псамметихом в 670 году до нашей эры. До этого времени египтяне были отрезаны от всех сношений с Европой и Средиземноморьем путём исключения, более строгого, чем то, которое до недавнего времени практиковалось в Китае и Японии; и Египет был для греков лишь страной тайн и басен, о чем свидетельствуют упоминания о нем у Гомера и Гесиода. Но когда система изоляции, господствовавшая на протяжении многих тысячелетий, была разрушена, влияние этого события на прогресс Европы было таким, что его невозможно преувеличить. Сначала Греция, а затем и весь остальной мир были обязаны ему своей цивилизацией. Оно уничтожило веру в старые мифологии и дало начало греческой философии.

Есть один момент, в котором это утверждение требует корректировки. Греческие мифологии, возможно, действительно были лишь иррациональными сказаниями в том виде, в каком они были приняты в народе, и без ключа к их толкованию. Но в действительности они были символами, обозначавшими, хотя и скрывавшими, глубокие оккультные истины. И хотя их присутствие в Греции в столь ранний период показывает, что колледжи священных мистерий процветали там задолго до возникновения греческой философии, идентичность доктрин, которые они символизировали, с доктринами Египта и Востока показывает, что между этими странами существовало религиозное общение задолго до политического, торгового или философского взаимодействия. Иностранное миссионерство отнюдь не возникло вместе с христианством. Священные мистерии постоянно мигрировали и насаждали себя на новых землях раньше светской цивилизации. Миграция Авраама, полёты Вакха и Моисея, несомненно, все они были событиями такого характера.

Вывод г-на Плюмтра о том, что все совпадения между греческой и египетской философской мыслью были обусловлены признанием и принятием последней греками, кажется нам невозможным. А умозаключения М. Менара в обратном направлении мы считаем следствием того, что он не смог совместить с классическими знаниями знание методов и традиций Герметизма и Каббалистики. Составляющие духовную историю мира, они не могут быть основой для здравого суждения по рассматриваемым вопросам. Те, кто, обожающие традиционные методы, неспособны признать какой-либо органон знания, кроме поверхностных способностей, или какую-либо плоскость знания, выходящую за пределы этих способностей, обязательно не приемлют идею, что в мире с древнейших времён существовала система эзотерической и позитивной доктрины, касающейся самых сокровенных тайн Существования, такого характера и так полученная, что она отвечает всем условиям, необходимым для того, чтобы представлять собой божественное откровение. Тем не менее, именно к такому выводу нас вынудила огромная сила доказательств, одновременно экзотерических и эзотерических. Именно в Индостане и Египте мы находим его самые ранние следы; и если, что несомненно, имеет место, есть совпадения между древними доктринами этих земель, и доктринами Греции, Иудеи и христианства, то это потому, что одна и та же истина переходила от народа к народу, везде находя признание, и подвергаясь переформулировке в соответствии с требованиями того времени и места своего пребывания. И это, добавим мы, процесс, который неизбежно должен продолжаться до тех пор, пока человек не станет либо настолько вырожденным, что потеряет всякую заботу об истине и ее восприятие, либо настолько возрождённым, что достигнет полного ее восприятия и навсегда закрепит ее как своё самое ценное достояние.

Но, как бы то ни было, мы видели, что даже самая разрушительная критика вынуждена сделать эти три важных признания

Для изучающего философию человечества самой значительной и важной чертой нынешней замечательной эпохи, несомненно, является возрождение Оккультной науки и Мистической, или Эзотерической, философии. Это значение обусловлено не только характером периода его возникновения, но и самим предметом. Ведь момент был выбран такой, когда человеческий разум, представленный признанным интеллектом эпохи, стал, по всей видимости, необратимо двигаться в противоположном направлении – в направлении материализма. Однако, к счастью для человечества, эта видимость оказалась обманчивой, как и предвидели те «наблюдатели», которые, осознавая единство природы и находясь на высших планах сознания, способны предсказывать процессы ментального мира по процессам физического. То, что день и год возрождаются именно тогда, когда солнце находится в самой низкой точке, не менее верно в мире духовном, чем в мире материальном. И если господство материализма означало угасание духовного сознания человека, то возрождение оккультных и мистических наук означает восстановление этого сознания. История также преподала им уроки ободрения, показав, что отмирание старых форм веры обычно является предвестником и условием новых и более высоких проявлений. Поэтому они были уверены, что Дух Человечества, будучи, как они хорошо знали, реальным и божественным, в своё время выразил бы действенный протест против угрожавшего ему исчезновения; и они способны распознать в нынешнем возрождении форму, которую принял этот протест.

Значение этого события, безусловно, усиливается тем фактом, что, во-первых, оно вывело Герметическую философию на такой уровень, которого она не знала на протяжении многих веков; и, во-вторых, что возрождение этой философии было одновременно условием и результатом каждого великого религиозного возрождения, которое видел мир. Ибо система, обозначенная как Герметический Гнозис – самая ранняя формулировка которой, для западного мира, относится к доисторическим временам Древнего Египта – составляла ядро всех религиозно-философских систем как Востока, так и Запада, буддизм и христианство, среди прочих, были в равной степени предназначены как проводники и выражения этой системы, хотя этот факт был признан лишь немногими посвящёнными. Великая школа схоластического мистицизма, которая была славой церкви в средние века, имела, хотя и негласно, ту же основу. Эта школа представляла собой упорную и настойчивую попытку спасти религию от исключительной области исторического и церемониального, а также от контроля священноначалия, грубо материалистического и идолопоклоннического, путём восстановления ее надлежащего интуитивного и духовного характера. То, что эта попытка не увенчалась прочным успехом, и церковь Средневековья продолжала все глубже погружаться в суеверие, с его обычным сопровождением религиозных гонений, не было связано с виной самой системы. Для ее принятия необходимо, чтобы духовное сознание многих достигло такого развития, которым до сих пор обладали лишь немногие. А мир тогда ещё не созрел для доктрины, представляющей разум в его высшем проявлении. Таким образом, история показывает, что возрождение, свидетелями которого мы являемся сейчас, – это лишь одно из серии возрождений, имеющих одну и ту же цель; и можно с уверенностью ожидать, что в изменившихся условиях общества достигнутый успех намного превзойдёт все, что было достигнуто до сих пор. Ибо, как бы ни были мрачны нынешние перспективы во всех сферах человеческой деятельности, социальной, философской, моральной и религиозной, никогда не было времени, когда условия были столь благоприятны для радикального и широкомасштабного улучшения; потому что никогда не было времени, когда новые идеи и знания находили такие возможности для распространения, или когда, благодаря интенсивности своих страданий и недовольства, человечество находилось в столь высоком состоянии восприимчивости. Поэтому сейчас система имеет шанс на признание, превосходящее все, чем она пользовалась до сих пор. Всегда находившая в прошлом исключительное расположение самых светлых умов и самых благородных натур, она вряд ли может не найти признания у человечества наступающей эпохи, если будет должным образом сформулирована и представлена. Уже есть признаки того, что все ещё мощная помощь церкви не будет лишней в этом деле, и это не только для ее собственного сохранения, но и для сохранения религиозной истины. Миру ещё предстоит понять значение действий Папы Льва XIII, восстановившего труды Аквинского в качестве основы церковного образования. Но для посвящённых Гермеса это не сомнительно, а даёт уверенную почву для самых возвышенных надежд. То же самое можно сказать и о том необычном, хотя зачастую и гротескном явлении, которое называется современным спиритизмом.

Отталкиваясь от этих замечаний об обстоятельствах, при которых произошло возрождение, продуктом, символом и помощью которого является данная серия переизданий, мы перейдём к небольшому общему обзору природы учения, которое сыграло столь важную роль в прошлом и претендует на то, чтобы сыграть такую же, и даже большую, роль в будущем.

Прежде всего, следует отметить, что материалы для нашего очерка не ограничиваются так называемыми Герметическими фрагментами, которые являются предметом этих переизданий. Они не только неполны как фрагменты; они также интерполированы и частично испорчены по тексту, хотя по-прежнему полны чистейшего и возвышенного учения. Многое из того, что подлинно, является мистическим и аллегорическим, относящимся к плоскости и нуждающимся в толковании, отличном от очевидного. Следовательно, для такой задачи необходимо использовать труды тех различных выразителей системы, которые либо почерпнули ее из источников, не сохранившихся до наших дней, либо, следуя тому же методу, разглядели ее сами 6 , дав ей, в некоторых случаях, новое применение, не менее Герметическое, поскольку оно представляет собой дальнейшее развитие доктрины. Однако никакое обучение или индустрия не могут компенсировать отсутствие той сочувственной проницательности, которая одна может обнаружить характерное кольцо истинного Герметического металла; и которая, если сердечная признательность является гарантией, наверняка не будет полностью отсутствовать в этом случае. В лучшем случае, однако, здесь можно дать лишь небольшой набросок.