– Тебе это должно быть известно. Ты ведь работал с ним вместе.

– Насколько я знаю, Эстебан надеялся использовать свои разработки в качестве орудия шантажа. Следовательно, он жаждет богатства и власти. Но я полагаю, здесь нечто большее. По-моему, Эстебан – настоящий маньяк.

– Просто какой-то киношный монстр.

– Не надо его недооценивать, – серьезно возразил Кальдак. – Эстебан необыкновенно умен, иначе он не сумел бы создать столь разветвленную агентурную сеть. В его руках находятся лаборатории, где была выведена эта разновидность антракса. Изготовлением фальшивых денег занимался Хабин. Считается, что операцию возглавляет Хабин, но лично я в этом не так уж уверен.

– Расскажи мне про Хабина.

– Я уже говорил тебе – это палестинский террорист. Его гнездо в Ливии. Этот преследует политические цели. В последний год он делает все возможное, чтобы оказать давление на Соединенные Штаты и заставить Израиль выпустить палестинских заключенных.

Бесс содрогнулась.

– Как – Соединенные Штаты?

– Я же объяснял тебе: Тенахо – это всего лишь пробный полигон.

– Неужели его мишень – Соединенные Штаты?

– Думаю, ты и раньше это понимала. Наверное, она просто не желала признаваться себе в том, что понимала.

– Но… ты уверен?

– Я уже давно наблюдаю за ними. Все, что мне удалось узнать, говорит в пользу этого предположения. Полтора года назад из Денверского банка пропало большое количество двадцатидолларовых купюр.

– Но, говорят, наши деньги невозможно подделать.

– В данном случае сойдут даже сносные копии. Вероятнее всего, они будут действовать по сценарию Тенахо. Кто станет проверять купюры, когда они падают с неба?

– И в каком же городе это должно произойти?

Кальдак сжал виски руками.

– Я не знаю даже, наметили ли они какой-нибудь определенный город.

– Нужно предупредить власти!

– Какие именно власти? Президента? Предположим, он свяжется с мексиканским правительством и ему скажут, что Тенахо опустошила эпидемия холеры.

– Но у тебя в руках отравленные деньги!

– И тут все не так просто. Даже если президент согласится, что опасность существует, он не допустит огласки. Ведь всеобщая паника, недоверие к национальной валюте непременно приведут к экономическому кризису. Представь себе, как отреагирует фондовый рынок. – Его ладони крепче сжали чашку. – Получится, что Хабин добился своего, даже не прибегнув к антраксу.

Бесс не верила своим ушам.

– Неужели ты допустишь новое массовое убийство?

– Этого я не говорил. Но нам нужно узнать больше и лишь потом информировать власти.

– Как мы можем что-нибудь узнать? Не возвращаться же к Эстебану!

– Почему же нет? Я мог бы вернуться – и привезти ему твою голову.

Бесс невольно отшатнулась от него.

– Я пошутил, – хрипло сказал Кальдак. Бесс окинула его ледяным взглядом.

– Извини, я не поняла. Мне смеяться?

– Как хочешь.

– Неужели у твоих друзей из ЦРУ нет доступа к правительственным чиновникам, которые подсказали бы, что делать?

– Пол Рамсей, заместитель директора ЦРУ, – школьный товарищ президента. Я позвонил ему из больницы Хопкинса и рассказал о своих подозрениях.

– Он что-нибудь предпринял?

– Нет. Я сказал ему, что мне нужно еще немного времени, и он не стал спорить. Судя по всему, он не горит желанием открывать президенту, как мало мы на самом деле можем. Но, по крайней мере, он разрешил мне звонить в случае необходимости.

– Разве у нас нет необходимости?

– Я и собираюсь сообщить ему о том, что Эд подтвердил наличие антракса.

– Пусть он принимает решительные меры!

– Выпей кофе, – равнодушно посоветовал ей Кальдак.

– Пошел ты к черту со своим кофе!.. – Ей вдруг захотелось дать ему пощечину, но она только глубоко вздохнула и попыталась говорить спокойнее:

– Позвони Рамсею и попроси его немедленно связаться с Белым домом. Я не могу нести такую ответственность.

– Не можешь – не надо. Ответственность понесу я. Я привык, несколько лишних дней не сыграют роли.

Он сделал два больших глотка и отставил пустую чашку.

– Тогда я сама позвоню!

– Ты никому не будешь звонить, – медленно и четко проговорил Кальдак. – Хочешь, чтобы я тебя связал и заткнул рот кляпом? Не сомневайся, я это сделаю. Слишком много операций провалено из-за утечек информации и из-за бюрократической тупости.

– Ты не посмеешь применить силу!

– Вот как? Кажется, минуту назад ты отнюдь не была в этом уверена.

– Ты не посмеешь!

– Да, ты права, не посмею. Следовательно, я беззащитен.