Она слегка сжала Бекки и подождала, пока ее отпустят. Другие женщины в ее семье всегда обнимались слишком долго.

Бекки, наконец, отпустила ее.

– Но папа должен быть твоим отцом. Ты его уменьшенная копия.

– Слегка уменьшенная, - признала Ханна.
– Но ты же знаешь, что это значит. Если я его дочь, то папа изменил маме.

Бекки сжала губы и покачала головой.

Ханна сочувствовала этому импульсу, но не собиралась отрицать очевидное.

– Я знаю, это трудно принять, но интрижка - единственное объяснение.

– Тсс!
– Бекки снова покачала головой.
– Дети услышат!

– Какие дети?

Когда Бекки заглянула в гостиную, Ханна обернулась и увидела две светловолосые головы, склонившиеся над айпадом. Двое младших детей Бекки. Теперь они оба были нескладными подростками. Или тинэйджерами.

Рэйчел захлопнула дверцу шкафа, но ее голос был тихим.

– Возможно, ты - чудо науки. Не может быть, чтобы у папы был роман.

– Откуда нам знать? Он был молод. Это было совсем другое время. И они были чертовски уверены, что убегают от чего-то, покидая Калифорнию.

– Они просто хотели жить проще, - настаивала Рэйчел.

– Ты знаешь, что мама сказала мне вчера? «Мы не говорим о Калифорнии». Тебе это кажется простым?

Рейчел сердито нахмурилась.

– Не говори мне, что ты расспрашивала об этом маму?

– Не смотри на меня, как на сумасшедшую! А кого еще я должна была спросить?

– Не беспомощную пожилую женщину, ради всего святого!

Взрыв смеха Ханны был далеко не веселым.

– Рэйчел, ты шутишь? Я только что узнала, что мне лгали всю мою жизнь. Мама единственная, кто может мне что-то сказать, и ты хочешь, чтобы я… Что? Просто бросила это? Просто отпустила ситуацию?

– Она даже не может вспомнить, почему находится в этом центре, а ты ждешь, что она ответит на вопросы о том, что случилось сорок пять лет назад?

– Да, жду.

– Не могу поверить, что ты вообще заговорила об этом. Должно быть, она была очень расстроена.

– Была, - произнесла Ханна.

– Ханна!- Рэйчел говорила тем же шокированным тоном, каким говорила с тех пор, как Ханна научилась ходить.

– Да, она была расстроена. Она испугалась и закричала, что я не ее дочь. Забавно, а я и не подозревала, что все это время она говорила мне правду.

Бекки положила руку ей на плечо.

– Это говорило ее слабоумие.

– Нет, я не думаю, что дело в этом. Я считаю, что деменция разрушила ее внутренние барьеры. Она перестала помнить о своей лжи. Она когда-нибудь говорила тебе, что ты не ее дочь?

Бекки не ответила. Рэйчел тоже. Ханна боролась с желанием показать им обеим средний палец. Конечно, она пыталась объяснить это самой себе, но не хотела слышать это от них.

– Я приготовлю тебе завтрак, - предложила Бекки.
– Ты почувствуешь себя лучше, когда поешь.

Ах, этот неизменный рефрен жизни Среднего Запада. Болезнь? Предложи еду. Похороны? Принеси еду. Новый ребенок? Оставь еду. Вдруг обнаружишь, что ты какой-то незаконнорожденный тайный сирота? Еда, еда, еда.

Но она была голодна, поэтому не возражала.

Бекки быстро взбила тесто для кукурузных оладий, и от запаха жарящихся блинов Ханна снова почувствовала себя десятилетней девочкой. Будучи подростком, она с презрением относилась к постоянному продвижению кукурузы как жизненно важного овоща. Это было зерно, настаивала она, и совсем не полезное. Но ее презрение ничего не изменило. Кукурузные оладьи на завтрак, кукурузные початки на обед, сливочная кукуруза на ужин. Она была повсюду: летом ее отваривали и обрезали початки, упаковывали в коробки и складывали в морозильную камеру в подвале, чтобы она не закончилась до конца года. Не дай Бог она когда-нибудь закончится.

Она уже много лет не ела кукурузу. Она от нее отказалась. Но как только Бекки поставила перед ней тарелку, Ханна намазала оладьи маслом и сиропом и принялась за еду. В конце концов, еда - это утешение, и будь оно все проклято, если это не сработает. Она чувствовала почти кайф от удовольствия, когда глотала.

Когда всплыло воспоминание, что на самом деле она не была уроженкой Среднего Запада, как и ее родители, Ханна пережевала еду и запила глотком кофе. К тому времени, как Рэйчел, Бекки и двое детей- Руби и Итан- сели за стол со своими тарелками, Ханна уже наполовину расправилась со своей.

Это был тихий завтрак, без обычных, приятных разговоров, которые ее сестры вели за бесчисленными семейными посиделками и пикниками. Ханна с удивлением поняла, что ей не хватает их болтовни. Глаза детей сфокусировались на своих телефонах.

– Как дела, ребята?
– спросила она.

– Отлично, - сказали оба, не поднимая глаз.

Ханна кивнула.

– Занятия закончатся через три недели?

– Да, - еще один совместный ответ.

Бекки оживилась.

– Можете ли вы поверить, что мой ребенок заканчивает среднюю школу?