Алексей прошел сквозь уже давно молчавшую голограмму Бельского и подошел к самой дальней стене лаборатории, где в углубленной нище находился человекоподобный доспех. Закрытый сверкающим силовым полем он привлекал внимание какой-то чужеродностью, рубленностью линий пластин, скрытой мощью оружия. Хотелось почувствовать его на своем теле. Ощутить силу, которую мог подарить только он.

Не выдержав, парень протянул руку и коснулся мерцающей поверхности силового поля, которое мигнуло и тут же схлопнулось. Алексей осторожно дотронулся до грудной панели, которая на глазах разошлась в разные стороны и обнажила внутреннюю поверхность доспеха. Казалось, он приглашал парня примерить его. Тот не мог не поддаться искушению.

– Поглядим, что ты за подарок, – прошептал парень.

Костюм, только что напоминавший детище чуждого, нечеловеческого разума, вдруг прильнул к нему. Пластины, бывшие его частью, начали облегать тело подростка, собираясь в единое целое. Последней деталью силового доспеха стал шлем, возникший вокруг его головы и скрывший его от всего живого и неживого.

Темнота пропала, не успев его напугать. Перед глазами возникли разноцветные круги, завертевшиеся в вокруг своей оси.

– Ни хрена себе, батя поработал, – не удержавшись выдал парень, когда мельтешение разноцветных кругов сменилось странной картинкой, до боли напомнившей управляющий интерфейс его боевого штурмовика. – Батя, как же так? Я же это зна…

Фигура, облаченная в массивный доспех-костюм, делала неуверенные шаги по полу лаборатории. Разводила в стороны руками, резко приседала и вставала. Легонько подпрыгивала.

По лицу Алексея, решившегося облачиться в этот силовой комбез, гуляла глупая улыбка. Испытывал просто дичайшие ощущения спрессованной внутри него силы и энергии. Чувствовал (да что там чувствовал, был на сто процентов уверен), что ударь он сейчас металлопластовой рукавицей в стену лаборатории, с легкостью оставит в ней здоровенную вмятину. Ей Богу, еле-еле сдерживался, чтобы не сделать это.

Костюм, ставшей едва ли не второй кожей, живо откликался на каждое его движение, норовя вложить чуть больше скорости или силы. От этого его походка и движения некоторое время казались дерганными и скованными, что, правда, продолжалось недолго. Организм подростка довольно быстро адаптировался к своим расширившимся возможностям. Вскоре его шаг вновь встал ровным и мягким.

Однако, самым поразительным было другое. Парень ни как не мог отделаться от ощущения, что находился в ложементе штурмового звездолета. Почти один в один, как на его «носороге». Так они, «сопливые» курсанты, прозвали свои боевые машины, отдавая тем самым должное их невероятной живучести и феноменальной огневой мощи. Его силовой поле, хотя и «со скрипом», выдерживало прямое попадание главного орудия эсминца, а девять фазерных торпед в его брюхе могли отправить к праотцам целую авиаматку. У «носорогов», точнее штурмовых звездолетов шестой серии в модификации «Прорыв», было лишь одно слабое место, сводившее «на нет» все его остальные достоинства. Это отвратительная маневренность. Как шутили инструктора на летных курсах, забудьте про штурвал, если выжали педаль ускорения до пола.

– Я же точно помню, как все было, – ошеломленно бормотал Алексей, совершенно не ожидая вновь окунуться в прошлое.

Вернулись, словно никуда не уходили, уже порядком подзабытые ощущения. Он снова был в кабине своего «носорога» под номером полсотни один. Номер на цифру меньше носила машина Акиры, худенькой девчушки с одного из японских островов, которая ему сильно нравилась. Правда, он так и не решился ей об этом сказать…

– Интерфейс, система стабилизации…, - не переставал удивляться он, узнавая в висевшей перед его глазами голограмме управляющую консоль его старого звездолета. – Индикатор энергии-топлива… А это же запуск.

На спине силового костюма примерно в районе поясницы, где виднелось небольшое утолщение, раскрылись защитные панели. Показалось сопло двигателя, питаемое одним из десятка амулетов.

– НЕСАНКЦИОНИРОВАННЫЙ ЗАПУСК ИМПУЛЬСКОГО ДВИГАТЕЛЯ! – потолок и стены лаборатории тут же расцвели тревожными огоньками ламп и заревел металлический голос системы безопасности. – АКТИВАЦИЯ ПРОТОКОЛА «СВОБОДНОЕ НЕБО»!

Часть потолка после этих слов разверзлась, открывая широкий тоннель вверх. Алексея, не успевшего даже пикнуть, накрыло силовым коконом и с силой зашвырнуло в этот самый тоннель.

– А-а-а-а! – заорал он во все горло, оказавшись на высоте двух – трех десятков метров от крыши дома.

Это не были вопли страха или ужаса. Балом правил восторг, захлестнувший его с неимоверной силой. Он снова летал! Снова был в кабине своего «носорога» и рвался в небо.

– А-а-а-а-а! Б…ь! Я лечу…

Реверсинвый импульсный двигатель, которого здесь и сейчас просто не могло было быть, тащил его все выше и выше. Стрелой, пронзающей пространство, темная фигурка прочертила небо и исчезла за пеленой облаков, толстым слоем повисшим над столицей империи.

– Крастотища…, - шептал – бормотал он, поднимаясь над густой мохнато – белой периной облаков выше. – Я уже совсем забыл, как это бывает красиво…

Разве можно словами объяснить то состояние неземной восторженности, которое охватывает тебя в небе. Не имеет никакой разницу, что и как тебя отправило сюда, в этот мир безмятежности и красоты – параплан, воздушный шар, самолет или нечто иное. Здесь, ты на доли секунды замираешь, вдыхаешь полной грудью воздух (если еще позволяет высота) и оглядываешься по сторонам. Кристально чистый воздух создает ощущение удивительной глубины окружающего тебя пространства. Горизонт раздвигается практически до бесконечности. Вокруг тебя нет ни стен, ни потолка. Ты остаешься наедине с миром: ты и он, он и ты. Охренительное чувство упоения высотой, глубиной. Ощущение единения со всем накатывает на тебя и не отпускает до того самого момента, как твои ноги не коснуться земли.