— Похоже, что это абориген.

И действительно, неизвестное существо, стоящее на отдаляющемся берегу было двуногим, худощавым, ростом около полутора метров. Его тело, было густо покрыто короткой шерстью. Лишь взволнованное лицо, кисти рук и ступни были безволосыми со светлокоричневой кожей. На поясе висела набедренная повязка. Голова была крупных размеров, лишь небольшую поверхность которой занимала лицевая часть, что говорило о том, что существо должно быть разумным. Конечности же, несмотря на кажущуюся худощавость были весьма шустрыми и как казалось сильными.

Отдельное внимание стоит уделить голове незнакомца. Если взять некоторых землян, то и среди них можно было найти худощавых или очень волосатых, низкорослых и подвижных. Но вот голову, если ты не слепой, никак не перепутаешь с человеческой. Выглядела она довольно забавно и весьма доброжелательно, выкрикивая что-то на незнакомом языке, что подтвердило разумность существа. Уши торчали высоко вверх, напоминая кроличьи, глаза являли собой две крупные пуговицы и выражали непонятно что. Нос аккуратный, почти незаметный.

Было понятно, что существо, кем бы оно ни было, пытается привлечь внимание, но что именно у него на уме, оставалось неясно.

— Ну и что ему от нас надо? — не удержался от озвучивания собственной мысли Юра. — Машет что-то, машет…

— Кто же его знает, видимо хочет, чтобы мы взяли его с собой, — Предположил Бизон.

— Только не говори, что ты и его возьмёшь в долю при дележе добычи, — посетовал недовольный Ларго, которого появление пришельца казалось ничуть не удивило.

Худощавое существо не выдержало вида удаляющегося плота и побежало вслед за ним, а затем и вовсе нырнуло в воду. Отряд кладоискателей уже решил, что зверушка утонула, однако спустя несколько секунд она всплыла возле самого края плота. Грохот невольно схватился за свою пушку. Вынырнувшее существо, увидев орудие убийства в руках человека одной рукой взялась за борт «Титаника», а второй стало махать из стороны в сторону. При этом резво начав говорить на своём тарабарском языке всё тем же высоким гнусавым голоском:

— У ло, уно уно! Ну матута, нааа.

Невозможно было понять смысл слов. Зато по интонации можно было определить, что зверёныш уже знаком с содержимым рук Грохота и не желает отведать его действия на своей вымокшей шкуре. Потому и не торопится взбираться на борт, а лишь вопросительно поглядывает на людей.

— Честно говоря не знаю, что от него ожидать, но почему-то мне кажется, что он не опасен. Грохот, опусти оружие, пусть забирается к нам. Места хватит, но всем глядеть в оба, вдруг решит нас сожрать.

Когда наёмник опустил винтовку, двуногий осторожно, не торопясь, с опаской взобрался на плот. Отряхнувшись, от воды словно пёс, пришелец дважды стукнул себя по груди раскрытой ладонью и сказал:

— Ба Калимбо. Унд ду?

— Калимбо значит, — задумчиво произнёс Борис. — Ну если это твоё имя, то и мы представимся. Я Бизон, это Юра, Грохот, Ларго, а вон тот болезный в палатке — Джон.

— Кунду, Ябизон.

— Да не Ябизон, а Бизон. Понимаешь?

— Кунду, Абизон.

— Ладно, не заморачивайся, обезьянка, меня, как только не называли. Твой вариант тоже неплох, главное, что не матерный. Лучше бы ты рассказал нам кто ты такой и чего тебе от нас надо, а ещё почему, если ты разумный, не знаешь дэльфурийского языка. Тебя что Система не одарила? Жрать у нас самих нету, так что на гостеприимство не рассчитывай. А спать, если хочешь, то прямо на плоту, в палатку тебя не пустим, она уже занята. Там у нас сейчас привилегированный ветеран первой колониальной.

— Жрать и спать, Абизон, кунду, — выдал абориген.

— Что? Это ты откуда такие слова знаешь? Действует на тебя Система всё-таки? Или ты уже сейчас слова запомнил? Больно умный значит, раз два самых главных слова запомнил.

— Жрать и спать, Абизон, жрать и спать.

— Похоже намекает, что ты такой здоровый, потому что только и делаешь, что жрёшь да спишь, — решил пошутить Юра.

— Ага, и припасов у нас поэтому не осталось, — добавил Ларго.

— Зато ты, Калимбо, скелет ходячий, худой, как узник Бухенвальда. Хотя не думаю, что ты мои габариты имел ввиду. Как доплыл до нас непонятно, кости на дно должны были утащить, а больше у тебя ничего и нет.

— Уно, Калимбо — ундук, Калимбо Джонэн цурюк.

Уже на плаву стало ясно, что вода в реке не такая уж чистая, как показалось издалека. Нет, здесь не было мути или радужных разводов на поверхности. Но то и дело проплывали мимо ветки, листья, деревья, смытые в реку. В воде были видны водоросли и снующие меж ними рыбы и прочие обитатели реки. Лишь поначалу, не привыкнув к плаванию на ненадёжном плавсредстве было решено плыть вдоль берега, чтобы в случае беды выплыть на берег без особого труда. Но затем, привыкнув к качке и поскрипыванию брёвен наскоро сделанного плота, стали править ближе к центру реки. Течение здесь было более быстрым, а мелей меньше. Скорость судна значительно увеличилась, даже грести не пришлось.

Зверолюдь подошёл к лежащему в шалаше Джону. Аккуратно вытянул того из палатки. Остальные смотрели на это с недоумением, но стрелять не стали. Слишком уж дружелюбно выглядел зверёныш, подкупая глазами-бусинами и чудной речью. Инопланетный гад стянул с больного рубаху, чего как ни странно не догадались сделать остальные. Задумчиво осмотрел торс пациента, пощупал рёбра. Грудь Джона почти полностью превратилась в сплошной синяк, что было не очень приятным зрелищем. Абориген, всё с таким же задумчивым видом зачем-то несколько раз надавил на живот пациента, потёр ему виски. Затем вновь так же загадочно посмотрев, что-то сказал на своём непонятном языке, отошёл от больного, сел, задумчиво уставившись вперёд.