Хват понимал, почему ее привязали так коротко: хозяин, вероятно, опасался, как бы она не поранилась о железный лом или доску с торчащими гвоздями. Лошадь заржала, почуяв Хвата. Он не собирался даже близко подходить к ней: все лошади, по его мнению, были опасные твари, а уж чистокровки особенно.

Лошадь заржала опять, уже громче.

— Ш-ш, — еле слышно прошипел Хват.

Но она не унималась, била передними копытами и дергала повод. Хват в панике бросился вперед и сгреб ее за узду. Не зная, как надо успокаивать лошадь, он стал грозить ей самыми страшными карами, произнося свои угрозы тишайшим и нежнейшим голосом, — и это вроде бы помогло. Лошадь отступила ближе к стене, ослабив повод.

Хват вздохнул с облегчением — и, отпустив ее удила, увидел вдруг, что ладонь его почернела. Он поднес руку к лицу и потер пятно, а потом понюхал. Это была сажа.

Его пробрало холодом, и он быстро осмотрел уздечку. На коже даже при тусклом свете, проникающем сквозь ставни, ясно виднелась желтая полоска — а миг назад уздечка была совершенно черная. Кто-то не поленился тщательно замазать ее. Хват провел по ней рукой, и из-под сажи появилась еще одна желтая полоска.

Желтый и черный — цвета Вальдиса.

Задняя дверь вдруг открылась, и свет хлынул во двор. Хват нырнул в тень позади лошади. Что-то острое вонзилось ему в левую голень, и он стиснул зубы, чтобы не крикнуть.

На пороге, частично заслонив свет, возникла фигура. Хват воспользовался сгустившейся тенью, чтобы забиться в угол между домом и оградой. Скоба, к которой была привязана лошадь, тоже скрывала его из виду.

Не смея потереть пострадавшую ногу, Хват потрогал горло. Рана, нанесенная ему Скейсом, покрылась коркой и болела, когда он к ней прикасался. Хват проглотил слюну. Надо было послушаться первого побуждения и бежать во всю прыть домой, к Таулу.

Фигура вышла во двор, и к ней тут же присоединился другой человек, повыше.

— Стража у западных ворот пропустит вас, ни о чем не спрашивая, — сказал второй первому.

Хват царапнул пальцем засохшую кровь на горле. Этот голос принадлежал Баралису.

— Вы точно кумушка в брачную ночь, Баралис. Обо всем позаботились.

Баралис поклонился незнакомцу.

— Стараюсь по мере своих сил.

Оба сделали несколько шагов в сторону Хвата. Он чуял теперь, что от незнакомца пахнет чужеземными духами и конским потом. Его темные волосы блестели от масла, а белые зубы сверкали в темноте.

— Вы ведь знаете, что Кайлок стоит лагерем у южных ворот? — спросил он, поправляя выбившуюся прядь. Он носил кожаный колет и двигался совершенно бесшумно.

— Нет нужды докучать королю подробностями нашей незначительной встречи, — откликнулся Баралис.

— Я того же мнения, — сказал незнакомец после нарочито длинной паузы.

Чтобы хорошо рассчитать эту паузу, он сжал левую руку в кулак и пять раз разжал его, прежде чем заговорить.

Судя по цветам его уздечки, он имел какое-то отношение к Вальдису. И Хват, хотя мало что понимал в таких вещах, чувствовал, что этот человек не простой рыцарь.

Незнакомец подошел к своей лошади. Хват вжался в стену. Лошадь тихо заржала, и хозяин привычно поднял руку, чтобы погладить ее, но Баралис заговорил, и он отвлекся.

— Собственно говоря, — сказал Баралис, подходя к нему, — чем меньше будет знать король о нашем... как бы это выразиться? — о нашем согласии, тем лучше. Как-никак он скоро женится, получит молодую жену, а с ней герцогство — зачем беспокоить его нашими мелкими делами?

Хват содрогнулся. Было нечто в голосе Баралиса, что пробирало его холодом до костей.

— Да, — согласился незнакомец. — Не думаю, чтобы короля могли заинтересовать религиозные прения в Хелче и на прочих завоеванных землях.

Он говорил с тем же смертоносным холодом, что и Баралис, только еще более гладко и равнодушно. Все у этого человека было гладким: его кожаный колет, его намасленные волосы, его движения.

— Вам следует знать, мой друг, — сказал Баралис, — что король смотрит на это точно так же, как и я. Коль скоро рыцари сражаются за нас на ратном поле и поддерживают порядок на занятых землях, до остального нам дела нет.

Незнакомец обнажил в улыбке мелкие и безупречно ровные зубы и снова промолчал, на сей раз трижды сжав и разжав пальцы.

— Я рад слышать, что король относится к религии так же, как и мы. — И продолжил с легчайшим намеком на насмешку: — Север слишком долго находился под духовным руководством Силбура, Марльса и Рорна. Довольно нам повиноваться капризам южной церкви.

Он хотел сказать что-то еще, но Баралис прервал его:

— Поступайте, как сочтете нужным, Тирен. Главное, держите Хелч на коленях, пока не падет Высокий Град, — и никто не станет оспаривать ваши побуждения.