— Уже минус три. Вчера еще одного потеряли, я доложу на совещании.

— Опять невозврат? Что творится, Маргарита? Целое звено курсантов потеряли. Безвозвратно, замечу. Они что, вообще аккаунты уничтожили свои?

— Видимо, так, сэр.

— Ну тогда должна быть причина, Маргарита. Ты же понимаешь, что аккаунты, решив учиться в Академии не удаляют по прихоти. Академия — это Цифра надолго, может, на всю оставшуюся жизнь. Так ведь, курсант? — ректор посмотрел на Алекса.

— Так точно, сэр, на всю жизнь.

— Ну вот скажи, что могло бы тебя заставить удалить свой аккаунт?

— Вряд ли что, но кто — может. Жена, например.

— Да не женаты они были- ректор махнул рукой. — Ладно, разберемся. Идите, оформляйтесь, Маргарита, задержись пожалуйста.

— Хорошо, сэр. Курсант, — это она Алексу, — найдете капитана Брэнди, он напротив в здании, доложите ему о зачислении, определит в общежитие. И потом следуйте в карцер.

— В карцер? За что? — Это ректор удивленно развернулся в сторону Маргариты.

— Он сломал ваши цветы, сэр. Упал на них от счастья быть зачисленным в Академию.

— Вот беда то. — Ректор реально опечалился. — Теперь зима вообще скукотищей покажется.

— Я восстановлю, сэр — Алекс принял стойку "смирно".

— Да откуда? Это единственный экземпляр. Уникальный. А где сами цветы?

— У меня, сэр. Пока в конференц зале, не решилась в воду поставить, хотела спросить, куда их?

— Так он что, их тебе принес? Поломал случайно и вдруг решил тебе их? Курсант, с чего было принято Вами такое решение?

— Не пропадать же. А тут — женщина.

— Женщина? — Ректор задумался. — А ну, бегом принеси их сюда.

Алекс метнулся и через минуту протягивал цветы ректору. Ректор осторожно взял три растения, понюхал, налил из графина в стакан воды и поставил в воду, наблюдая, как уже обмякшие цветы стали расправлять свои лепестки. Потом глянул на Алекса, хмыкнул:

— Женщина, говоришь? — Он наклонился к Алексу и еле слышно спросил? — ромашки видишь?

— Так точно, сэр.

— Хм, не соврали эльфы.

Камчатка. Академия. Час спустя. Алекс.

Нет, я в карцер так и не попал. Когда мы уходили от ректора, мне дорогу перегородила Маргарет:

— Курсант, о чем Вас ректор спросил? — увидев, что Алекс замялся, спросила с нажимом: — Сколько к пяти суткам карцера добавить? Пять? О чем спросил?

Ну, я не хотел тебя расстраивать, Мигера, сама нарвалась. Ректор не запрещал мне говорить о свойстве цветков, о которых он знал, а я догадался после вопроса ректора.

— Он спросил, вижу ли я ромашки?

— Какие ромашки, курсант?

— На Вашем нижнем белье, полковник.

Ни один мускул не дрогнул. Выдержка же у женщины — сумасшедшая. Другая бы рванула за штору, взорвавшись красным цветом стыда, а эта — ноль эмоций.

— Кру-гом — скомандовала она. — На выход — марш. И это, подожди, — уже совсем другим голосом. — Значит так, я карцер отменяю, доложишь майору, но ты если хоть слово о ромашках где проронишь, то я тебе обещаю, что карцер станет твоим вторым домом. Ясно?

— Так точно, полковник.

— У на говорят мадам Полковник. Идите, курсант.

Капитан Брэнди оказался нормальным воякой, махнул рукой на мой доклад:

— Дружище, эти хоромы не любят военщины, и ты давай тут не ори и не маршируй. Еще успеешь. Пойдем, сначала пройти нужно камеру — стандарт твой в норму привести. Он заметил вопрос на моем лице:

— Стандарт — это чик чик твои яйца, если они больше нормы. У нас тут много рас учится, Анты, например, очень длинные, а гномы — квадраты в кубе, поэтому тут всех делают стройными и красивыми. Но — одинаковыми по комплекции. Ясно?

— Так точно.

Капитан вздрогнул. — Курсант, там, за дверью на плацу кричи, я просить больше не буду. Крикнешь еще раз — дам в ухо.

— Понял.

— Ну и отлично. Двигай в камеру. Там разденешься, все свое снаряжение в общежитие отнесешь, а форму я тебе сейчас выдам.

Я разделся в тесной комнатке, где из всей мебели стоял единственный стул и прошел в камеру. Она оказалась четырехметровой колбасой, поставленной на попа. Закрылась дверь, я почуствовал легкий ветерок и больше ничего не произошло. Но дверь камеры открылась и я понял, что мои яйца остались на месте. Значит, стандартные. Это обрадовало. На стуле лежал комплект желтой курсантской формы и бейсболка-кепка такого же цвета. Нижнего белья не предусмотрено, нижнее белье в Цифре — не снимаемое. Убили — на респе ты в набедреной повязке белого цвета. Сухой и чистой. Утонул — на респ, и ты снова в повязке, сухой и чистой. Самому снять повязку можно. И даже голым бегать, я пробовал, когда ночевал в гостиннице. Но проснулся в повязке.