Время шло, и из пропасти поднималась Музыка Рва. Холодные ветра завывали вокруг пещеры, но Райф почти не замечал их. Йелма сильно исхудала. Песок вытекал из нее через дюжину дыр, а кольчугу точно собаки изодрали. Основательно выпотрошив ее живот, Райф принялся за горло. Завтра он зашьет ее и набьет заново, а сегодня можно натешиться всласть, кромсая большие артерии, подающие кровь в головной мозг.

Когда он совсем прикончил Йелму, у входа в пещеру послышалось деликатное покашливание. Райф вытащил меч и остановил Йелму.

— Не останавливайся из-за меня, Дюжина Зверей, — певуче произнес голос Юстафы. — За других не скажу, но мне самому еще не доводилось наблюдать, как человек сражается с набитым песком чучелом.

Райф тяжело дышал, и на кончике его носа повисла капля пота.

— Как, ты не хочешь поздороваться? А я-то проделал такой путь, чтобы пригласить тебя на ужин. Перепелиные яйца, не абы что. Но ты, я вижу, до них не охотник. Пусть же никто не говорит, будто Юстафа-Танцор задерживается там, где ему не рады. Там, где двое, третий лишний, а вы с твоим мешком составляете прекрасную пару.

Услышав удаляющуюся поступь мягко обутых ног, Райф сказал:

— Погоди. — Шаги приостановились, и он добавил: — Я иду.

Юстафа снова двинулся вверх по ступенькам.

— Тогда поторопись. Я большой любитель перепелиных яиц и не ручаюсь, что не прикончу их, если ты замешкаешься.

Райф прихватил свой орлийский плащ и поспешил за Юстафой.

Ночной воздух жалил кожу. Во Рву было черным-черно, и звезды давали лишь легчайший намек на свет. Слоистый дым создавал призрачные террасы над настоящими. Из пропасти поднимались запахи подземных руд, но ветер почему-то совсем затих.

Юстафа, освещая дорогу слюдяным фонариком на палке, быстро шел через город и карабкался по веревочным лестницам с помощью только одной руки. Райфу стоило труда не отставать от него.

Увечные, собравшись кучками у костров, стряпали себе еду или выпивали, подкрепляясь перед ночными вылазками. Многие, замолкая, смотрели Райфу вслед, и он чувствовал их обвиняющие взгляды. «Я не убивал Танджо Десять Стрел», — хотелось крикнуть ему — но он не был уверен, что это правда. Он и десяти дней не провел в этом городе, однако все здесь уже знают, кто он такой.

На западном краю верхней террасы Юстафа юркнул в какую-то щель, из которой разило серой. Навстречу Райфу повалил пар, и он не сразу освоился в этом темном, затуманенном месте. Грот, вымытый в скале горячими источниками, освещали зеленые фонарики. Из пола, точно древние искривленные дубы, росли до самой кровли каменные колонны. В мелких прудах нежились обнаженные мужчины и женщины, чьи увечья скрывали вода и пар. Никто не разговаривал, и только бульканье воды нарушало тишину. Райфу трудно было дышать здесь после сухого холода Рва.

— Нам сюда, — сказал Юстафа, показывая на дощатые мостки, проложенные между прудами.

В глубине пещеры прудов стало меньше. Скальные складки создавали загородки, углубления и обособленные комнаты. Юстафа, сойдя с мостков, нырнул под низкую арку.

— Моя собственная паровая баня. Раздевайся и залезай. Ты пробыл с Мертворожденным слишком долго и перенял как его привычки, так и его блох.

Райф огляделся. Стоять здесь можно было только на узком карнизе вокруг бассейна. Идущий от воды пар нагонял дремоту. Райфу невольно вспомнился Слышащий и оолак, которым тот его потчевал.

Юстафа между тем скинул шубу, снял шелка и скользнул в бурлящую воду. Райф, следуя его примеру, скинул одежду, задержал дыхание и погрузился в обжигающе горячий пруд. Все боли от давних и недавних повреждений, полученных им, оставили его почти сразу. Он нашел под водой выступ и сел, прислонясь головой к скале.

— Что, хорошо? — с нескрываемым довольством спросил Юстафа.

— Хорошо, — кивнул Райф.

Толстяк, протянув покрасневшую руку, достал из-под шубы маленький сверток.

— Перепелиные яйца. Сейчас мы их сварим. — И он стал отправлять одно пятнистое яичко за другим куда-то в глубину.

Райф ушел под воду с головой, вынырнул и пригладил мокрые волосы. Он уже не помнил, когда за последнее время чувствовал себя так славно. Теперь он определенно сумеет уснуть, прямо тут, в этом пруду. Уснуть и не видеть Танджо Десять Стрел или мертвых Клятвопреступников. Он раскинул руки, закрыл глаза и лег на воду.

Должно быть, он и правда уснул ненадолго. Открыв глаза, он поймал на себе взгляд Юстафы. От пара волосы толстяка завились в тугие кудряшки.

Юстафа всколыхнул воду.

— Я ведь так и не досказал тебе историю Аззии риин Райфа, Странника с Юга? — Явно не ожидая, что Райф ему ответит, он стал продолжать, переворачивая в воде перепелиные яйца. — Аззия риин Райф пришел к мангали в год Горящего Древа. Боги давно уже не посылали дождя, и лягушки зарывались в грязь на дне пересохшего озера, и нас донимали скорпионы — ведь только они и способны жить без воды. У нас был голод, когда он пришел, но женщины приняли его, потому что он показался им красивым — высокий, белокожий, с глазами, осененными божественным духом. Его ноги были сбиты в кровь, на спине остались следы от кнута. Мы сказали ему, что он поступил глупо, придя сюда, ведь в песках нет ничего, кроме смерти и скорпионов, а он сказал: «Поцелуй скорпиона не убьет меня, ибо моя душа уже мертва».