Кагызманскому отряду (это была 2-я армянская пехотная бригада полковника Осипова, которая имела в своих рядах около 500 штыков и 4 пулемета) было приказано удерживать город Кагызман и не допустить прорыва противника с юга в сторону Карса.

Новоселимский отряд в составе 1-й армянской пехотной бригады полковника Мореля, 1-го Особого армянского конного полка и одной артиллерийской батареи, которые имели до 1250 штыков, 300 всадников, 14 пулеметов и 4 горных орудия, должен был прикрыть правый фланг и тыл Сарикамышского отряда от возможных ударов с северо-запада.

Не успел наш полк сосредоточиться в Ново-Селиме, как в адрес командира – войскового старшины Золотарева поступило из штаба корпуса приказание срочно выдвинуть один из эскадронов полка в греческое село Тойгун, расположенное в 20 километрах к северу от Ново-Селима.

Выбор пал на наш эскадрон, которым командовал поручик Григорян, уроженец Караклиса, обладавший уже солидным боевым опытом, приобретенным на Западном фронте в боях против германских войск.

С прибытием в село Тойгун эскадрон получил задачу держать под своим наблюдением Кызыл-Гядукский перевал, куда могли подойти из района Мерденика крупные отряды турецкой конницы с тем, чтобы выйти в дальнейшем во фланг и тыл Сарикамышской группировки наших войск. Этот перевал был седловиной довольно высокого горного хребта, нависшего с севера над Карсской низменностью. Общая высота хребта превышала 3000 метров. Перевал был еще покрыт глубоким снегом, крайне затруднявшим переход частей, особенно с колесным транспортом.

Жители села, опасаясь нашествия турок, эвакуировались вглубь Карсской области. На месте было оставлено для наблюдения за домами несколько взрослых мужчин, с которыми у нас сразу же установились дружественные отношения. Турки относились к греческому населению так же враждебно, как и к армянам.

В конце марта у Сарикамыша начались упорные бои с соединениями 1-го армейского корпуса турок, пытавшимися прорваться к Карсу. О ходе боев мы плохо были информированы, больше пользовались доходившими до нас случайными слухами, на основе которых делали различные догадки. Но помню, что офицеры и старшие унтер-офицеры нашего эскадрона не раз обсуждали сложившуюся в районе Сарикамыша военную обстановку и нередко приходили к мысли, что очень трудно будет малочисленным армянским частям отразить наступление превосходившего их в силе и боевом опыте врага.

Все мы очень сожалели, что наш полнокровный эскадрон не может принять активного участия в развернувшихся под Сарикамышем жарких боях, однако ни на минуту не забывали, что на нас тоже возложена довольно важная задача – не допустить внезапного прохода через Кызыл-Гядукский перевал крупного отряда конницы противника во фланг и тыл Сарикамышской группировки наших войск, который мог бы еще больше усложнить и без того тяжелую обстановку на этом центральном участке фронта.

Хочу рассказать, как командир эскадрона поручик Григорян организовал выполнение возложенной на нас боевой задачи. Эскадрон по его решению в течение двух-трех дней подготовил к обороне село Тойгун, а также примыкавшую к нему с востока очень важную высоту. Этот греческий населенный пункт с высотой был расположен на перекрестке пяти проселочных дорог и как бы запирал собой выход противника со стороны перевала в Карсскую низменность. Один из четырех взводов эскадрона поочередно находился в полной боевой готовности. В сторону перевала на расстоянии двух верст от села был выдвинут усиленный караул.

При угрозе нападения на село эскадрон должен был по тревоге привести себя в полную боеготовность и действовать в соответствии со сложившейся обстановкой.

Поскольку Кызыл-Гядукский перевал и подходы к нему были покрыты глубоким снегом и к тому же сам перевал находился от занимаемого эскадроном села в 10 верстах, командир эскадрона решил наблюдение за перевалом осуществлять периодически выдвигаемыми к нему боевыми разъездами в составе 8—10 всадников.

Мне дважды пришлось во главе разъезда подниматься на перевал. В первый раз мы взяли с собой проводником грека, местного учителя по имени Атанас. Он отлично знал наиболее удобные пути выхода на перевал и оказал разъезду большую помощь в успешном выполнении возложенной на него боевой задачи. По мере нашего продвижения к цели снежный покров становился все глубже. Не дойдя до перевала версты две, мы вынуждены были спешиться и дальше взбираться на перевал, преодолевая глубокие сугробы, которые наши кони, утопая в снегу по брюхо, не могли осилить.

Перед выходом на гребень я развернул своих бойцов в цепь. Неожиданно мы вышли вплотную к гребню перевала и увидели неподалеку 15–20 человек турецких аскеров, беспечно сидевших вокруг костра. Это, вероятно, была сторожевая застава турок, выставленная для наблюдения за перевалом. Я подал команду, и солдаты открыли по аскерам огонь из винтовок.

Потеряв трех человек убитыми и нескольких ранеными, турки бросились в панике за обратный скат перевала.

Пока мы поднялись на гребень перевала, они скрылись за складками местности. Захватив небольшие трофеи – винтовки турецкого образца, патроны к ним, мы вскоре благополучно вернулись к нашим коням и потом в конном строю и с песнями прибыли в расположение эскадрона.

Поручик Григорян похвалил бойцов разъезда за отличное выполнение боевого задания и немедленно отправил донесение в Ново-Селим командиру нашего полка, в котором описал удачное столкновение разъезда с противником и подробно обрисовал перевал и подходы к нему.

Ровно через неделю я вторично провел боевой разъезд на Кызыл-Гядукский перевал, но на этот раз без нашего замечательного проводника Атанаса. Тем же порядком, с теми же трудностями, которые были при первом восхождении на перевал, мы незаметно поднялись на его гребень. На этот раз никого здесь не было. Я подумал, что турки, вероятно, оставили перевал без постоянной охраны. Но каково было наше удивление, когда, выдвинувшись со всеми мерами предосторожности за гребень, мы неожиданно увидели на косогоре, примерно в двухстах шагах, около двадцати вооруженных всадников, двигавшихся к перевалу по вытоптанной горной тропе цепочкой, друг за другом. Как и в прошлый раз, я дал команду стрелять. Турки, потеряв несколько человек убитыми, обратились в бегство и скрылись за гребнем ската. Преследовать противника в этой обстановке не имело смысла. Мы ограничились тем, что бросили вслед группе аскеров несколько ручных гранат, гулкие взрывы от которых раскатисто разнеслись по горам.

И опять мы не без гордости предстали перед нашим боевым эскадронным командиром поручиком Григоряном. И снова в Ново-Селим пошло донесение об удачных действиях нашего разъезда.

Главные боевые действия на фронте шли в районе Сарикамыша, от их исхода зависело дальнейшее развитие событий на карсском направлении. Почти две недели продолжалась битва за Сарикамыш. После упорных боев 5 апреля 1918 года турки, несмотря на большие потери, заняли этот приграничный город, а 7 апреля – и Ардаган. Линия Кавказского фронта на участке, обороняемом армянскими войсками, в эти дни проходила несколько восточнее Ардагана, Сарикамыша и южнее Караклиса. На участке обороны грузинских войск 13 апреля пал Батум и его крепостной район.