Весьма знаменательно, что, получив эти сведения, Советское правительство незамедлительно заявило решительный протест Германии. 13 апреля Г.В. Чичерин и Л.М. Карахан в телеграмме на имя германского посла в Тифлисе писали:

«Турецкая армия продвигается к Батуму, Карсу, Ардагану, разоряя и уничтожая крестьянское население. Ответственность за дальнейшую судьбу армян ложится на Германию, ибо по ее настоянию были выведены русские войска из армянских областей, и ныне от нее зависит сдержать турецкие войска от обычных эксцессов» [13] .

После овладения Сарикамышем 1-й турецкий армейский корпус продолжал с боями продвигаться в карсском направлении. Намного уступая туркам в численности войск, особенно в артиллерии, части 1-й армянской стрелковой дивизии и Отдельной кавбригады, упорно сопротивляясь, медленно отходили в направлении Карса. Вторжение турецких войск вглубь территории Армении и Грузии продолжалось и на других направлениях.

Заправилы контрреволюционного «правительства» Закавказья, поняв наконец, к каким тяжелым последствиям привела их предательская политика, забили тревогу. Лидеры Закавказского сейма вспомнили о существовании Советской России. Так называемая «закавказская социал-демократия» в лице грузинских меньшевиков, игнорируя Советское правительство, 14 апреля обратилась непосредственно к рабочим, крестьянам и солдатам России с просьбой «в час смертельной опасности» оказать помощь хлебом, оружием и людьми [14] .

Но Советская Россия сама в это время переживала неимоверные трудности в борьбе против внутренней контрреволюции и оккупировавших значительную часть ее территории войск кайзеровской Германии и при всем своем желании не имела никакой реальной возможности протянуть руку помощи трудящимся Закавказья.

Однако вернемся к боевым действиям войск на фронте. Пользуясь превосходством в силах, турецкая армия продолжала вторжение вглубь территории Армении и Грузии на всех основных направлениях Кавказского фронта.

Примерно к 20-м числам апреля части 1-го армейского корпуса турок, наступая на широком фронте вдоль шоссе на Карс, попытались с ходу атаковать и взять крупный населенный пункт Беглиахмет.

Наш эскадрон по-прежнему удерживал село Тойгун, продолжая наблюдение за Кызыл-Гядукским перевалом. Командир эскадрона поручик Григорян, к сожалению, в это тревожное время тяжело заболел, и мы вынуждены были эвакуировать его в Карсский крепостной госпиталь. По приказанию Григоряна я вступил в командование эскадроном.

Поскольку линия фронта стала приближаться к району дислокации нашего эскадрона, мы вынуждены были боевыми разъездами регулярно «прощупывать» местность к юго-западу и югу от села Тойгун, чтобы предотвратить внезапное нападение на нас турок. Разъезд под командованием одного из унтер-офицеров эскадрона обнаружил на рассвете 20 апреля выдвижение с юго-запада в направлении занимаемого нами села турецкого отряда силой до пехотного батальона. Получив об этом донесение начальника разъезда, я немедленно поднял эскадрон по тревоге, и он занял господствующую над окружающей местностью важную высоту, которая располагалась у окраины Тойгуна. Расположив здесь на заранее подготовленной позиции свой эскадрон, я надеялся, что мы сумеем преградить турецкому отряду путь к внешнему оборонительному обводу Карса, непосредственно прикрывавшему крепостной район и сам город с запада.

Было раннее утро, когда на проселочной дороге, тянувшейся к Тойгуну, с юго-запада показался турецкий отряд силой около пехотного батальона. Впереди, на версту ближе, двигалось подразделение численностью до взвода пехоты, являвшееся, видимо, головной походной заставой. Голова вражеской колонны была в 4–5 верстах от нашей позиции. Солдаты эскадрона, получив соответствующий приказ, хорошо замаскировались.

Мне нужно было принять наиболее разумное решение на организацию боя. Было ясно, что турецкий батальон по количественному составу и огневой силе в 3–4 раза превосходит наш эскадрон. Однако на нашей стороне были другие существенные преимущества, умело используя которые можно было бы нанести противнику ощутимый урон и в какой-то степени добиться равновесия в борьбе. Во-первых, мы занимали очень выгодную позицию на господствующей высоте с хорошим обзором и обстрелом, что ставило турецкий отряд в невыгодное положение как при подходе к этой высоте, так и при развертывании для боя. Мы рассчитывали далее, что противник, ничего не подозревавший, благодаря нашей хорошей маскировке подойдет к нам на очень близкое расстояние. Значит, внезапным ружейным огнем мы сможем нанести ему большой урон. И наконец, наш эскадрон намного превосходил пехотный батальон турок в подвижности и маневре, что позволяло нам в случае необходимости быстро оторваться от противника и, отойдя на новый рубеж, вновь встретить его огнем.

Походная застава противника, как я и предполагал, не обнаружив ничего тревожного, продолжала свое движение на Тойгун и вот-вот должна была войти в зону эффективного винтовочного огня двух наших правофланговых взводов. Как только она вступила на этот участок проселочной дороги, взводы по команде дали по ней несколько залпов. Стрельба была меткой, и походная застава потеряла более половины своего состава. Уцелевшие аскеры в страхе бросились бежать назад.

Ошеломленный на некоторое время противник вскоре, однако, развернулся в боевой порядок и перешел в атаку на занимаемую нами высоту. Поскольку турки шли в лобовую, мы довольно легко прицельной стрельбой из винтовок заставили их сначала залечь, а потом и ретироваться. Повторные попытки отряда бросками с фронта захватить нашу позицию ни к чему не привели. Турки вынуждены были прекратить атаку и начали окапываться на достигнутом рубеже. Через некоторое время они, пользуясь складками местности, начали обходить обороняемую эскадроном высоту с обоих флангов. Как только мы разгадали этот маневр противника, я, чтобы избежать резкого ухудшения нашего положения, приказал вахмистру подать коней и без промедления повел эскадрон на восток, в сторону Карса. Мы оторвались от противника на галопе, а когда вышли из зоны его огня, перешли на спокойный шаг, чтобы не переутомлять лошадей. Отходили мы вдоль дороги от Тойгуна на Гарам-Вартан. Дойдя до русла реки Чаликара, эскадрон занял на ее восточном берегу выгодный для обороны рубеж с целью вновь преградить путь турецкому отряду, настойчиво продолжавшему попытки пробиться на восток, к внешнему обводу обороны Карсской крепости.

Ранним утром следующего дня с юга до нас отчетливо докатился гул артиллерийской канонады, который медленно перемещался к северо-востоку от Беглиахмета в направлении Карса. Для установления связи с ближайшей к нам войсковой частью и согласования с ней своих действий я выслал два небольших разъезда. Во второй половине дня один из них возвратился, и из доклада начальника разъезда стало известно, что левее от нас под давлением турецких войск, несколько дней тому назад овладевших крупным населенным пунктом Беглиахметом, части дивизии генерала Арешева медленно с боями отходят в направлении Карса. Нетрудно было понять, что в ближайшие дни развернутся жестокие схватки за Карсский крепостной район.