Я подумала почему-то о Нордвелле, который, вернувшись, наверняка подумает, что это я угробила его лодку. Ну, или угнала к берегу.

Инстинкт звал меня дальше во тьму, дальше от этих опасных огней и от места гибели несчастного судна. Осторожность наоборот вопила – всплывай, дура! Может, подберут, жива останешься.

Лишь когда окончательно вокруг потемнело, я вдруг вспомнила, что на маске должен быть фонарик.

Впрочем, хорошо, что я не вспомнила об этом раньше. Меня не заметили. Не ищут.

Если б не загубник маски, я б рассмеялась – второй раз за день!

Второй раз за день лодка тонет, а я нет!

Я посветила туда, где, как мне казалось, находится низ. Потом, словно вспомнив – а ведь всегда знала! – включила «картинку» дополненной реальности, часть функционала маски. Тут же выяснилось, что я на глубине пятнадцати метров, до дна еще десять, что подводной жизни вокруг меня не очень много, а дно представляет собой нагромождение скал. Датчик давления в баллоне сообщал – могу плавать на глубине еще часа три. Не больше.

Выбор был довольно прост – всплывать, рискуя попасть на глаза тем неизвестным гадам, которые имеют зуб на чужие плавсредства, или же поискать, куда мог податься под водой Нордвелл. Куда-то же он делся. Других судов рядом не было… хотя, может, была еще лодка в подводном режиме… но это самый грустный вариант. О нем будем думать, когда придет время свистеть в свисток на поверхности.

А пока я решила погрузиться, насколько позволит вода. Мои три часа надо потратить с пользой. Верней, про пользу я придумала потом. Тогда было просто понятно, что нужно затаиться. Я же не знаю, какова мощность биосканеров у неизвестных гадов, и как те сканеры работают под водой. Вдруг хорошо?

Луч уперся в неровную поверхность всего метрах в трех подо мной, и я тут же двинулась туда. Хоть что-то прочное. Хоть что-то, за что можно уцепиться! Камень в упругом луче фонарика можно было разглядеть во всех деталях – до трещинки, до блеска красных и синих кораллов.

Мне нравятся погружения – но ночью, в одиночку, когда некому страховать и когда точно знаешь, что помощь не придет – увольте.

Я даже не сильно удивилась, когда оказалось, что чуть ниже в риф вбит металлический крюк, на котором закреплена довольно толстая ярко-красная веревка, подкрашенная еще и чем-то флуоресцентным – в луче она засветилась карнавальной гирляндой. Это было как приглашение.

Прикинув время на экстренное всплытие, я приглашением воспользовалась. Следуя веревке, двинулась вдоль гранитной стенки и вскоре поняла, что нахожусь в довольно узком ущелье, край которого заканчивается обрывом в еще большую глубину. Веревка вела как раз туда. Стало до слез обидно: что ж такое-то! Стоит появиться хоть небольшой надежде, и сразу какой-нибудь облом!

Остановилась. Прошло меньше часа, и в теории можно было еще потрепыхаться на глубине. Но вот был ли смысл?

И тут меня ослепил луч встречного фонаря. Я чуть не захлебнулась от неожиданности – темно-темно, и вдруг в считанных метрах – безобразно яркая вспышка. Я «мяу» сказать не успела, как кто-то дернул меня за руку и повлек в сторону обрыва. В луче двух фонарей вдруг появился контур небольшого шлюзного люка. Почти такого же, как на утонувшей лодке.

Нордвелл, – а кто это еще мог быть? – небрежно ткнул ладонью по сенсору. Люк тут же раскрылся двустворчатой жесткой мембраной.

Втолкнул меня внутрь, забрался сам. В шлюзе горело несколько тусклых зеленых лампочек. Вода начала уходить, и я поспешила избавиться от маски. Почему-то не хватало кислорода, тело казалось тяжелым и не моим. Я стояла, согнувшись, уперев ладони в колени, и все никак не могла поверить, что вокруг уже не вода.

– Итак, – хмуро спросил Нордвелл, – что вы сделали с моей лодкой?

Я хотела ответить, что ни при чем, и что вообще не имею отношения, и что пускай Нордвелл сам ищет, кто это на него зуб заточил, но челюсти как будто свело судорогой. Хватило толку лишь на то чтобы посмотреть этому типу в глаза и пожать плечами.

Нордвелл хмыкнул и распахнул внутренний люк.

– Входите.

Прошел вперед, не включая света, взял откуда-то большое полотенце, кинул мне:

– Я все еще хочу знать, что с моей лодкой. Вы ее просто положили на грунт или мне готовиться к худшему?

– Готовиться, – простучала я зубами, заворачиваясь в полотенце. – Лодка – все.

– Тааак!

Меня грубо втащили во внутреннее помещение. Я едва успела зажмуриться, когда Нордвелл включил свет.

Это была маленькая камера с откидным столиком, тусклой лампой и двумя пластиковыми канистрами, приспособленными вместо стульев. На стене висел шкафчик с прозрачной дверцей, под ним – перевернутое ведро. Металлические стены были когда-то оформлены декоративными панелями, но сейчас большая часть их облезла и покрылась плесенью. В комнатушке было тепло и влажно. И еще она мне что-то очень сильно напомнила. Как будто раньше я уже бывала в похожем месте.