Илэйн могла сплести проход в дворцовую конюшню, но это было чревато риском убить кого-либо, кто ненароком попадется под открывающийся портал. Поэтому она, одно за другим, перебирала в уме иные места, которые знала столь же хорошо. Она была слишком утомлена для усилия по созданию этого плетения. Так утомлена, что даже не подумала об ангреале, приколотом к ее платью, пока в воздухе не появился серебристый проем, и не стало видно поле, покрытое коричневой травой, прибитой прошедшими снегопадами. Равнина южнее Кэймлина. Место, куда Гарет Брин часто брал ее посмотреть на конную Гвардию Королевы, которая, повинуясь команде, развертывалась из колонн в парадный порядок, в линию по четыре всадника в ряд.

– Тебе захотелось взглянуть на это место?, - спросила Бергитте.

Илэйн моргнула. Авиенда и Мерилилль озабоченно смотрели на нее. Лицо Бергитте не выражало ничего, но сквозь узы Стража также сквозила тревога.

– Я задумалась, - сказала Илэйн и направила Пылкого к воротам. Улечься в кровать было сейчас пределом ее мечтаний.

От старого плаца до высоких сводчатых ворот в городских стенах пятидесятифутовой высоты, можно было быстро доехать верхом. Длинные ряды рыночных построек, вытянувшиеся в линию перед воротами, в этот час были пусты. Но зоркие Гвардейцы несли свой караул. Они заметили ее и других всадниц, но видимо не узнали. Похоже наемники. Они не будут узнавать Илэйн до тех пор, пока не увидят на Львином Троне. С помощью Света и удачи, они еще увидят ее там.

Быстро надвигались сумерки. Небо становилось темно-серым, и длинные тени косо легли поперек улиц. Лишь немногие жители еще попадались им на пути. Эти люди спешили закончить свою дневную работу перед тем, как идти домой, к ужину и теплому очагу. Пара носильщиков, волокущих темный лакированный паланкин купца, быстрой походкой проследовали вверх по улице. Несколькими мгновениями позже одна из больших водовозок, запряженных восьмеркой лошадей, проехала в противоположном направлении. Ее обитые железом колеса прогремели по каменной мостовой. Где-то снова пожар. Чаще всего они случались по ночам. Патруль из четырех Гвардейцев проехал мимо нее и проследовал дальше, не взглянув в ее сторону дважды. Они не узнали ее так же, как и люди около ворот.

Покачиваясь в седле, она ехала, мечтая о постели. Шоком для нее было осознать, что ее сняли с коня. Илэйн открыла глаза - она не помнила, как их закрыла - и обнаружила себя на руках у Бергитте, несущей ее во Дворец.

– Опусти меня, - сказала она устало.
– Я еще в силах ходить сама.

– Ты едва можешь держаться на ногах, - проворчала Бергитте.
– Успокойся.

– Вы не можете говорить с ней, - громко сказала кому-то Авиенда.

– Ей необходимо поспать, Мастер Норри, - строгим тоном сказала Мерилилль.
– Все дела подождут до завтра.

– Простите меня, но дела не подождут до завтра, - ответил мастер Норри, необычно решительным для него голосом.
– Это срочно. Я поговорю с ней сейчас!

Когда Илэйн с усилием приподняла голову, той хотелось упасть обратно. Хэлвин Норри как всегда прижимал к своей тощей груди неизменную папку. Но сейчас этот холодный человек, общавшийся с коронованными особами таким же сухим тоном, каким он говорил о ремонте крыши, почти что пританцовывал от нетерпения, пытаясь преодолеть Авиенду и Мерилилль, которые, в попытке удержать, хватали его за руки.

– Опусти меня на землю, Бергитте, - снова сказала она. И, к ее второму за столь краткое время удивлению, Бергитте повиновалась. При этом она продолжала поддерживать Илэйн руками за талию, за что та ей была благодарна. Илэйн не была уверена, что ноги будут держать ее долго.
– В чем дело, Мастер Норри? Авиенда, Мерилилль, дайте человеку пройти.

Первый Клерк рванулся вперед, едва они ему это позволили.

– Сообщение пришло сразу же, едва только вы уехали, Миледи, - произнес он. При этом его голос звучал совсем не сухо. От беспокойства он хмурил брови. Есть четыре армии... Небольшие, как, предполагаю, я должен теперь говорить. Свет, я помню время, когда пять тысяч человек были армией.
– Он потер свою лысину, оставив седые пучки за ушами топорщиться в беспорядке.
– Четыре небольшие армии приближаются к Кэймлину с востока, - продолжал он более привычным для себя тоном. Почти.
– Боюсь, что они будут здесь уже до конца недели. Двадцать тысяч человек. Возможно тридцать. Я не уверен.
– Он наполовину протянул ей папку, как бы предлагая показать находящиеся внутри бумаги. Он был возбужден.

– Кто?, - спросила она. У Элении были земли и силы на востоке, но тем же обладала и Ниан. Но ни одна из них не могла поднять сразу двадцать тысяч человек. А снег и слякоть должны были удержать их до весны. "Из надо и хочу мостов не построишь" - казалось, она слышала произносивший это тонкий голос Лини.

– Я не знаю, Миледи, - ответил Норри, - Пока не знаю...

"Не имеет значения", - размышляла Илэйн.
– "Кто бы это ни был, они приближались".

– В первую очередь, Мастер Норри, я хочу, чтобы вы начали скупать все продовольствие, какое сможете найти за пределами стен и доставили его в город. Бергитте, пусть глашатаи объявят охотникам за удачей и наемникам, что в течение четырех дней они обязаны либо вступить в Гвардию, либо покинуть Кэймлин. Жителям тоже нужно объявить об этом, Мастер Норри. Кто хочет уйти до начала осады, должен уйти сейчас. Это снизит количество ртов, которые мы должны кормить, и, может быть, как-то увеличит число завербовавшихся в Гвардию.
– Отстранившись от поддержки Бергитте, Илэйн прошла по коридору, ведущему в ее комнаты. Остальные были вынуждены следовать за ней.
– Мерилилль сообщи Родне и Ата'ан Миэйр. Возможно, они тоже захотят уйти до того, как это начнется. Карты, Бергитте. Пусть в мои покои принесут хорошие карты. И вот, что еще, Мастер Норри...

Для усталости и сна больше не было времени. Она должна была защищать город.

ГЛАВА 28

НОВОСТИ В МЕШКЕ

На следующее утро после того как Мэт обещал помочь Теслин, если сможет - и Джолин, и этой Эдесине, он еще должен будет взглянуть на нее - Тайлин объявила, что она отбывает в провинцию.

"Сюрот собирается показать мне, какой территорией Алтары я теперь управляю, голубок", - сказала она. Ее поясной нож висел на столбе резного балдахина, а они лежали на измятых льняных простынях среди путаницы одеял, он - в одном шелковом шарфе, который скрывал шрам вокруг шеи, и она, одетая только в собственную кожу. Очень красивую кожу, которая была на ощупь такой же гладкой, какой выглядела. Устало она водила длинным, лакированным ногтем по его старым шрамам. Хотя он постоянно пытался их избегать, но тем или иным способом все же приобрел пару-другую. За его шкуру, наверняка, не много дали бы на аукционе, если бы такой состоялся, но шрамы ее очаровывали.