Логайн до этого не вмешивался в разговор: руки сложены на груди, лицо подобно застывшей маске. Теперь он заговорил: - Что, Канлер, тебя так пугает скотобойня?
– Андорец поморщился, затем пожал плечами: - Рано или поздно, мы все там окажемся, Логайн. Я так считаю. Не вижу, чтобы у нас был какой-нибудь выбор, а радости это не доставляет.

– Выбор безрадостен, но покуда жив, другого не будет, - тихо ответил Логайн. Он говорил, обращаясь к Канлеру, но многие согласно склонили головы.

Отвернувшись от них, Логайн оглядел Тувин с Габрелле. Тувин попыталась сделать вид, будто то, о чём они говорят, ей совершенно безразлично. Только бы он не понял, что она подслушивала, стараясь запомнить как можно больше имён. Ступайте в дом, укройтесь от холода, - наконец сказал он.
– Выпейте чаю, чтобы согреться. Я вернусь так скоро, как смогу. И не прикасайтесь к моим бумагам. Жестом приказав остальным следовать за собой, он повёл их в направлении, откуда появился Каджима.

От досады Тувин заскрежетала зубами. Хорошо хоть не придётся идти с ним на место тренировок, мимо так называемого Древа Изменников, на голых ветвях которого подобно засохшим фруктам висят отрубленные головы. Не придётся смотреть на мужчин, учащихся убивать с помощью Единой Силы. Однако она всё же надеялась провести день иначе. Много раз она слышала о "дворце" Таима и надеялась, наконец, взглянуть на него, а заодно и на тех, чьи имена так же черны, как и Логайна. Вместо этого она покорно вошла в дом, следуя за другой женщиной.

Оказавшись внутри, она огляделась по сторонам. Габрелле вешала на гвоздь свой плащ. Несмотря на внешний вид дома, Тувин всё-таки ожидала чего-то большего. В грубо сложенном каменном камине слабо горел огонь. На простом дощатом полу стояли длинный узкий стол и стулья. На рабочем столе, сделанном с чуть большим изяществом, чем остальная мебель, она задержала взгляд. Сверху валялись кожаные папки, топорщащиеся от бумаг, и закрытые ящики для писем. Она чувствовала зуд в пальцах, хотя знала, что даже сядь она за стол, не сможет прикоснуться ни к чему, кроме пера и стеклянной бутылочки с чернилами.

Вздохнув, она последовала за Габрелле на кухню, где от железной плиты исходили волны жара. На столике у окна стояла оставшаяся после завтрака грязная посуда. Габрелле наполнила водой чайник и поставила его греться, затем достала заварочный чайник и маленькую деревянную коробочку. Тувин бросила свой плащ на спинку кресла и уселась за прямоугольный стол. Чаю она не хотела, разве что вместе с пропущенным завтраком, но понимала, что выпьет его.

Коричневая, между тем, ворчала на необходимость выполнять работу, подходящую разве что для довольной жизнью фермерской жены.
– Что ж, я уже немало освоила. Логайн - единственный полноправный Аша'ман, поселившийся в этой деревне. Все остальные живут во "дворце" Таима. У них там слуги, а Логайн нанял жену одного солдата, чтобы та готовила ему и убирала в доме. Кстати, она скоро будет здесь. Он для неё чуть ли не сам Создатель, так что поговорим лучше, пока мы одни. Он нашел твои бумаги.

Тувин почувствовала, как горло сжала ледяная рука. Она попыталась не показать этого, но Габрелле прямо взглянула ей в глаза: - Он сжег их, Тувин. После того, как прочёл. Выглядел при этом так, будто делает нам одолжение.

Ледяная хватка на горле ослабла, и Тувин смогла дышать снова.
– Там был приказ Элайды.
– Она прокашлялась, пытаясь избавиться от хриплости в голосе. Приказ Элайды усмирить каждого найденного здесь мужчину, а затем повесить их прямо на месте, не дожидаясь суда в Тар Валоне, которого требовал закон Башни.
– Она поставила жестокие условия, и если бы эти мужчины узнали о них, то могли бы поступить не менее жестоко.
– Несмотря на жару, её била дрожь. Они могли бы быть казнены из-за одной этой бумаги.
– С чего бы ему делать нам одолжение?

– Не думай, что я знаю ответ, Тувин. Он ведь не злодей, как, кстати, и большинство мужчин. Может всё дело в этом.
– Габрелле поставила на стол тарелку с поджаренными кусками хлеба и ещё одну - с белым сыром.
– Может быть, эти узы похожи на связь со Стражем больше, чем мы думали. Возможно, он просто не хочет рисковать, проверяя, что произойдёт, если мы с тобой будем убиты. Желудок Тувин словно скрутило узлом, но она протянула руку за хлебом, как будто ничего важнее для неё сейчас не было.

– Думаю, они поступили бы не просто "жестоко", - продолжала Габрелле, помешивая в чайнике ложкой.
– Вижу, тебя это беспокоит. Конечно, взяв нас в плен, они создали себе множество проблем. Ты только подумай, пятьдесят одна сестра в самом центре их Чёрной Башни. Наверняка они бояться, что, несмотря на узы, мы сумеем отыскать лазейку в их приказах, ту, которую они проглядели. Однако если все мы умрём, Башня придёт в неистовство. А пока мы являемся пленницами, даже Элайда будет вынуждена соблюдать осторожность.
– Тут она рассмеялась, словно нечто забавляло её: - Твоё лицо, Тувин. Уж не думала ли ты, что Логайн занял все мои мысли?

Тувин, наконец, захлопнула рот и положила хлеб обратно на тарелку. Всё равно он уже успел остыть, да и слишком жёсткий. Каждый, кто считал Коричневых не от мира сего, погружёнными лишь в свои книги и слепыми ко всему остальному, совершал серьёзную ошибку.
– Что ещё ты заметила?

Всё ещё держа в руке ложку, Габрелле села за стол напротив. Она заговорила с напором в голосе: - Стена их, когда будет закончена, может и станет нерушимой, но само это место трещит по швам. Одна фракция поддерживает Мазрима Таима, во главе другой - Логайн, хотя не уверена, что каждый это понимает. Возможно, есть и другие объединения и, конечно, мужчины, которые вовсе не подозревают об их существовании. Мне кажется, пятьдесят одна сестра сможет что-нибудь с этим поделать. Второй вопрос в том, что именно нам следует сделать?