Мои опасения оправдывались. Снег заносил колею, которая бесконечно тянулась по распадкам. Мне, жителю Москвы, было трудно представить себе места, где на десятки километров - никаких следов человеческого присутствия, только дорога, да по правую руку на вершинах сопок иногда вылезали в поле зрения массивные опоры высоковольтной линии, прорубающейся напрямик через тайгу. Холод пробирал все сильнее, а прошел я не больше пяти километров. Тем временем за спиной нарастал, становясь явственно различимым, шум, и через несколько минут я понял, что это ревет мотор грузовика. Я сошел с дороги и, увязая в снегу почти до колен, укрылся за стволом сосны. От дерева к дороге тянулась хорошо заметная цепочка глубоких ям, оставленных ногами. Я ухватился за свисавшую над самыми следами разлапистую ветку и качнул её. С ветки хлопнулся пласт снега, обсыпав меня с ног до головы белой пылью. Следы оказались кое-как прикрыты, но оставались резко обрывавшиеся отпечатки подошв на колее. Тут, наконец, из-за поворота выскочил грузовик - армейский "ГАЗ-66". На подножке с правой стороны, держась за ручку двери, стоял мужчина с двустволкой и в серо-сизой милицейской ушанке. Он не был похож на тех, что гнались за мной до Бирюсинска, но я отступил ещё дальше за ствол и сунул руку в карман, нащупывая рукоятку пистолета. Моя надежда, что обрыв следов не будет замечен, не оправдалась. Грузовик остановился напротив сосны, мужчина с ружьем спрыгнул в снег и заорал:

– Ты где?! Выходи!

Я выглянул с другой стороны ствола. В кабине виднелись, по меньшей мере, три головы, но двери оставались закрытыми. Мужик с двустволкой направился к моей сосне. Я осторожно протянул руку к ближайшей ветке и медленно отвел её к себе. Когда хруст снега под ногами мужчины раздался совсем рядом, я отпустил ветку. Та спружинила и плюнулась снегом прямо в лицо мужику, вдобавок хлестнув его на излете. Тот, ослепленный, отшатнулся и плюхнулся в сугроб, но ружья из рук не выпустил. Я не рискнул бороться с ним за двустволку на глазах у сидевших в грузовике и, пока он ничего не видел, бросился к машине, чтобы обогнуть её сзади. В голове мелькнула идея захватить водителя в заложники и под дулом пистолета заставить отвезти меня в город. Ослепленный мужик грохнул из обоих стволов на шум моих движений, и тотчас же в кузове с брезентовым верхом заорал ребенок. Я подбежал к заднему борту, прокрался вдоль него, услышав при этом, кроме надрывного детского крика, ещё и бормотание нескольких голосов, среди которых выделялся один женский, словно старуха подражала интонациям маленькой девочки: "Водичка... Теплая водичка..." Мотор грузовика урчал на холостом ходу. Я оказался у кабины и, сжимая в правой руке пистолет, левой дотянулся до дверной ручки, рванул её на себя, дверь распахнулась... На мгновение мелькнуло перед глазами пустое водительское место, темная фигура в глубине кабины, и тут же меня резко рвануло за оба плеча, пролетело опрокидывающееся небо, верхушки деревьев, я плюхнулся спиной и затылком в снег, что-то темное закрыло лицо, на тело навалилась тяжесть. Я сжимал и разжимал пустой правый кулак - пистолет отлетел при рывке. Потом темное исчезло, но засыпанные снегом глаза по-прежнему ничего не видели.

– Да это не тот, - глухо донесся до меня голос.
– Морда русская. Э, браток, вставай!
– и мою голову бесцеремонно вытащили из сугроба, усадив прямо.
– Ты кто?

Я помотал головой, стряхивая снег. Надо мной склонились трое мужиков в ватниках и камуфляже. В одном я узнал обладателя двустволки; по его щеке тянулась багровая полоса. Еще у одного тоже было ружье. Нет, это определенно не те крутые, от которых я удирал.

– Я - Шаверников, журналист, - пробормотал я.

– Во блин, обознались!
– вздохнул один из мужиков.
– А ты чего убегал? Да ещё при пушке?

– Были там, - невнятно объяснил я, - пытались забрать меня на посту как раз, когда плотина треснула. А вы за кем охотитесь?

– Террориста ловим. Чечен один, он как раз и рванул плотину, в отместку за то, что ихних режут. Куртка у него такая же, как твоя. Вот и обознались. Ты уж извини.

– Террорист..? Чечен..? Вы что, съехали? Чтобы эту плотину взорвать, грузовик тротила нужен!

– Дык мафия ж! Это твоя машина там завязшая?

– Да.

В кузове снова завопил ребенок, пронзительно, не оставляя никакой надежды, что когда-нибудь у него кончатся силы на крик.

– Кто там у вас?
– спросил я, поднимаясь. Хоть упал я в сугроб, но спину все равно отшиб.

– Держи, - протянул мне пистолет один из мужиков.
– Беженцы у меня там. Из Бирюсинска. В "Девятку" их везу.

Мне никогда не попадались подробные карты Светлоярского края, но закрытый город действительно размещался где-то здесь, и только сейчас я догадался, что гравийка ведет как раз туда.

– Ладно, мужики, поехали, - продолжил он.
– Может, ещё догоним этого чечена. Михалыч, ты полезай в кузов, - велел он одному из обладателей ружей.
– Пусть человек сидит в кабине, греется. Ты как, ноги-то ещё не отморозил?
– спросил он меня.
– Вон сколько по снегу топал в штиблетах своих. И занесло ж тебя! Ничего, щас мы тебя отогреем. Андрюха!
– крикнул он в открытую дверь кабины.
– Доставай свою кедровую, лечиться будем!

Я залез в кабину, кое-как пристроился на сиденье рядом с Андрюхой высоченным парнем в вязаной шапочке - и, сняв ботинки, пододвинул ноги поближе к печке. Тот, что раньше ехал на подножке, снова занял свой наблюдательный пост. Андрюха протянул мне фляжку. Я глотнул. Это был самогон, настоянный на кедровых орешках. Водитель, трогаясь с места, забрал у меня фляжку и тоже приложился к ней. Машина потащилась по колее, которая чем дальше, тем больше исчезала под снегом.

– Ну вот, похватал я баб с детишками с набережной, сколько в машину влезло, - начал рассказывать шофер без каких-либо предисловий, - и к мосту. Думаю, если по трассе ехать, так под Ледящевкой волной смоет. Ну, только проскочили, в кабину барабанят. Останавливаюсь, гляжу назад - твою мать, а моста-то нет! Сразу за нами снесло. Во, бля...
– задумчиво добавил он и замолчал, вероятно, заново переживая мгновения на грани гибели.
– Дай-ка ещё хлебнуть, - обратился он к Андрюхе.
– А то руки затрясутся.

– И на посту эти два кореша явились, Михалыч с Серегой, - продолжил он, кивая в сторону правого окна.
– Чечена, значит, ловить надо.

– Ну и послал бы их, - мрачно пробурчал Андрюха.
– Полон детей грузовик. А если тот отстреливаться будет?

– Не могу. Михалыч - сосед мой, из Бирюсинска, вместе с ним рыбачим. Сердит он больно на этих черных. Осенью поехал в Светлоярск картошку продавать, только к рынку подъехал, там хачики эти - "берем все по рублю". А он по полтора, то есть по тыще пятьсот по-старому, собирался торговать. Отказался, короче. Ну, встал на место, эти являются, человек десять. "Пошли поговорим". Окружили его - как не пойти. Завели между фурами и отметелили. А заодно всю картошку рассыпали, да ещё стекло в "жигуле" выбили. Ну вот, ни денег, ни картошки, только харя разбита.

– А я тебе вот что скажу, - пробасил Андрюха.
– Это Барабанова работа - насчет ГЭС. Он нанял террористов, чтобы выборы сорвать.

– Да выборы и так оказались сорваны, ещё до того, как она рухнула! сказал я.

– Ну, он заранее не мог знать. А бомба уже была подложена, и часы запущены.

– Да вы чего!
– воскликнул шофер.
– Андрюх! Какого Барабанова? Его убили ночью. Не слыхал, что ли? По радио говорили.

– Как убили?!
– теперь настала моя очередь удивляться.