– Так вы можете мне сказать?
– спросил Герц. Лора, похоже, действительно вознамерилась оторвать у него рукав; кроме того, она колотила его по плечу, но он, не поворачиваясь, только отмахнулся от нее, как от жужжащей над ухом мухи, чтобы она не отвлекала его.

– Вы не местный, что ли?
– спросила девица.

– Нет. Я из столицы.

– Значит, вам Тормозной нужен... Не понимаю, кому ночью может понадобиться Тормозной проспект.

– Ну мне, мне понадобился, - нетерпеливо сказал Герц.

Он заметил, что девушка сразу отодвинулась от него подальше. Она выпрямилась и встала к машине боком, давая теперь Леониду возможность обозревать её практически совершенно обнаженные ягодицы. На одной из них был наклеен белый ярлык с надписью: "Попробуй меня трахнуть".

– Ну, значит, так, - сказала она, - поедете вон туда, - она махнула рукой вдоль улицы, - как будет площадь Динозавров, свернете на Крупнокалиберную улицу, потом повернете на улицу Партизана Кирпичуги, и там будет ваш проспект.

Лора тем временем оставила в покое рукав Леонида и принялась очень чувствительно бить его по ноге острым каблуком туфли.

– Спасибо, - сказал Герц. Девушка в купальнике обошла машину, цокая каблуками туфель по асфальту, и пошла прочь, пару раз обернувшись. Леонид включил сцепление, обогнал её и поехал в указанном направлении.

– Что за дива?
– спросил он Лору.
– Это у вас шлюхи такие?

– Нашел с кем разговаривать!
– сказала Лора. Он только сейчас поглядел на неё и увидел, что лицо у неё бледное и злое, и губы дрожат. Сейчас она действительно была близка к истерике.

– Что с тобой, моя милая?
– спросил он.
– В чем дело? Так кто это такая? Я думаю - может, вернуться, забрать её - ведь черт знает что, ходит одна, ночью, да ещё в таком виде.

Лора толкнула его так, что он дернул руль, и машина вильнула.

– Ты совсем сошел с ума!
– воскликнула Лора срывающимся голосом.
– Это же "охотница за мужчинами"!

– "Охотница за мужчинами"? Что это значит?

– Ходят такие девушки ночью; кто-нибудь к ней наверняка пристанет, а у неё в руке игла с быстродействующим ядом - ну и все. А ты с ней говоришь, она обиженно отвернулась от него и смотрела в окно.
– Вон, можешь полюбоваться - ещё одна идет.

Герц увидел на тротуаре у ограды парка ещё одну девушку в вызывающе легком наряде. Она стояла, оглядываясь по сторонам.

– Ну и что?
– спросил Леонид.
– Я же к ней не собирался приставать. Да ты что, ревнуешь меня, что ли?

– Да пошел ты в самом деле, - ответила Лора.
– Я-то считала, что ты гораздо умнее. Ну нельзя с ними иметь дело, просто нельзя, ты понимаешь? И говорить нельзя. Никто не знает, кто они такие, откуда берутся - наверно, приходят из Заброшенных Кварталов. А все, что появляется оттуда, опасно.

– Да ты прямо свихнулась на этих Заброшенных Кварталах!
– сказал Герц.
– Подумаешь, никто не знает, откуда берутся... Ну, скучно им дома сидеть, вот они и идут на улицу развлекаться. Очень хорошо себе это представляю. Может, они считают, что надо таким образом бороться с сексуальными маньяками, раз полиция бездействует. Вы тут все с ума посходили со своими Заброшенными Кварталами. Впрочем, как и вся страна. Придумываете себе воображаемые напасти, и нет чтобы подумать о том, что на самом деле происходит.

– Я тебя очень прошу, - сказала Лора, - не упоминай их больше, ладно? Это очень опасно. И для тебя, и для меня. Если тебе хотя бы чуть-чуть небезразлично, что со мной станет. Какое ты имеешь право судить о том, что есть, чего нет? Может быть, я все-таки лучше тебя знаю, что происходит у нас в городе, а?

– Но, пардон, есть такая вещь, как здравый смысл, - ответил Герц. Должен я ему верить или нет?
– он начал злиться. Жители его родины никогда особенным здравомыслием не отличались. Но этот город переходит все границы!

И в то же время он понимал, что не может так просто отмахнуться от Лоры и от того, что она говорит и думает, как будто это в большой степени касалось и его лично, а все её страхи и фобии были и его страхами и фобиями.

Тормозной проспект оказался чрезвычайно унылым и неприятным местом. Это была длинная мрачная улица, с обеих сторон которой тянулись бесконечные бетонные стены; в них не наблюдалось ни входов, ни ворот. Свет фар выхватывал из темноты тротуары, все заставленные ржавыми мусорными баками и старыми, без шин и стекол, автомобилями. А за стенами в ночном небе угадывались черные силуэты полуразрушенных домов, изъеденных и обгрызенных энтропией. Свет луны не отражался в их окнах, потому что они были лишены стекол.