Шрифт:
А там мрак…
Он стоял, крепко сжав в руке пистолет, и плотно стиснув зубы, смотрел то на меня, то на Максима, который уже не держал Асада под прицелом.
А потом с его горла вырывается рык, звериный, недовольный, отпускающий… И он резко отводит пистолет, начиная тяжело дышать.
— Ничего не понимаю…, - слышу растерянный голос сестры. — Что происходит? — спрашивает Роксана у мужа.
— Сабуров хотел меня убить, поскольку два месяца назад я чуть не убил его, — объясняет Максим, приближаясь к нам. А потом смотрит Асаду прямо в глаза и на ходу добавляет: — Но ты забыл о том, почему я это сделал! Ты покушался на жизнь моей жены! Поэтому, мы квиты, — останавливаясь напротив Асада, говорит он и протягивает ему руку для примирительного пожатия. — Только ради Роксаны и её спокойствия! Если тебя выбрала Милена, значит так и быть… Она наша семья. А семья — это единое целое и мы стоим друг за другом до последнего…
Я не могла поверить, что Воронов сделал этот примирительный жест, первым. Знала, что ему это не свойственно, но поскольку он недавно женился, и они с Рокси ждут ребёнка… скорее всего, он поставил свою семью выше, чем статус. Какой он молодец!
Асад смотрит на него с некой ненавистью, презрением, словно Макс некое ничтожество, а потом делает резкий выпад и наносит Воронову удар в лицо кулаком.
Роксана вскрикивает и приближается к мужу, который с трудом устояв на ногах, одаривает Асада косой ухмылкой:
— Хороший удар, — хвалит.
— Вот теперь мы квиты, — вдруг говорит Асад, пожав руку Воронова.
А мы с сестрой стоим в шаге от них, и смотрим в неком шоке и непонимании.
— Вы больные! — заключает Роксана, устало выдыхая. — И за кого меня только угораздило выйти замуж, — устало. — Я точно раньше времени поседею…
Я вижу на её глазах слёзы и, приблизившись к ней, обнимаю.
— Прости за эти нервы. Знаю тебе нельзя…
— Это нервы? Серьёзно? — удивляется она. — Знала бы ты, сколько всего было, пока я долетела домой… Меня тошнило! Я не спала! У меня кружилась голова! — капризничает она. — Ты никогда не говорила, что во время беременности бывает так сложно! А у меня хотя бы Макс есть, а ты была одна. Даже не представляю, через что тебе пришлось пройти…
— Тс-сс, — обрываю я сестру, понимая, к чему она ведёт. Не сейчас. Ещё не время. Я хочу поговорить с Асадом дома, в спокойной обстановке. Не здесь…
Я поднимаю взгляд на Асада, чтобы выразить ему свою благодарность за эту уступку, и замечаю, что он продолжает смотреть на меня своим мрачным взглядом. Но потом, я понимаю, что этот взгляд предназначен совсем не мне, а окружающим… Поскольку у нас было много свидетелей. И теперь, когда они вновь приступили гудеть вокруг нас, я словно вернулась в действительность, начиная распознавать голоса…
«Это она?», «Она жива?», «Ерофеева?», «Воровка!»….
— Эта та дрянь, у которой документы! — кто-то крикнул, и послышался звук перезаряжаемого пистолета.
Я даже испугаться не успела, как Асад и Макс, окружили нас с двух сторон, заслоняя своей грудью. В руках мужчин вновь появилось оружие, а дальше последовало два выстрела.
Всё было настолько быстро и неожиданно, что я растерялась, и не сразу поняла, что произошло, пока не услышала грузный грохот. Выглянув из-под руки Асада, я увидела в десяти метрах от него мужчину, который лежал на полу. В его руке находился пистолет, а во лбу зияла дырочка от пули. Точно по центру…
Чёрт!
— Цела? — слышу взволнованный голос Макса, который обняв Роксану за плечи, сжал в кольце своих рук. Она кивает, и смотрит вокруг испуганным взглядом.
— А ты? — спрашивает она.
— Всё хорошо, — отвечает, а потом они оба переводят взгляд на меня.
— Я в порядке, — заверяю, нервно улыбнувшись, но моя улыбка мгновенно угасает, когда ко мне вдруг доходит что выстрелов было-то два!
Глава 41
Милена
— Ты убил моего отца из-за чертовой девчонки, которая всколыхнула весь криминальный мир, поставив под угрозу бизнес многих влиятельных людей? — вдруг кричит какой-то мужчина, выступая из толпы к погибшему.
Все как-то ожили, начали высказывать своё возмущение и недовольство. Последовал ропот, гул. Кажется из-за меня, у Асада могут быть проблемы, и вся эта ситуация, жутко пугала. Что теперь будет?
— Твой отец первым выстрелил! — рычит Асад. — Ты знаешь законы…
— Во всём виновата эта дрянь…! — не угомоняется парень, тыкнув в меня пальцем.
И я замечаю, как спина Асада напрягается. Он вновь поднимает руку, наводит пистолет на мужчину и перезаряжает его. После чего, резко оборачивается ко мне, встречается со мной взглядом, который дарит мне некое спокойствие, а затем, обняв меня за талию, прижимает к себе и гремит на весь зал:
— А теперь слушайте меня внимательно ВСЕ! — громко и сердито. — Эта женщина принадлежит мне! И любое неуважительное обращение, попытка покушения на неё или преследование, будет караться смертью. Я убью каждого, кто посмеет обидеть её или причинить хоть малейший вред. Убью всех ваших сестёр, братьев, родителей и даже самых дальних родственников, если хоть кто-то попробует ослушаться меня! Любое действие по отношению к ней, я буду воспринимать на свой счёт! — гремит, до мурашек по коже и толпа умолкает. — Теперь, документы находятся у меня! Все копии уничтожены! Никаких улик нет! Я лично, контролирую ситуацию, и по всем вопросом, обращаться только ко мне! Если кто-то посмеет! — добавляет, слишком уверенно и как-то двухзначно. — Если кто-то из вас, что-то имеет против… я слушаю! — предупреждающе, обведя всех присутствующих внимательным взглядом. При этом, не опуская пистолет.