Часть меня снова чуть не смеется над снисходительностью, сквозящей в ее тоне.

Как будто я боюсь гребаной мафии.

— Я знаю, кто она, и я никого не похищал. Елена вышла за меня замуж по собственной воле. Если тебе нужны грязные подробности того, как она преследовала меня, то я ее, я дам их тебе, как только ты обналичишь один из моих гребаных чеков.

— Разве она не должна была выйти замуж за кого-то другого? Какой-нибудь репортер новостей или журналист? — Вайолет наклоняет голову, изучая меня. — Ты знаешь, что они нашли его тело, верно?

Раздражение обжигает кончик моего языка.

— Я не уверен, почему это должно меня беспокоить.

Она поджимает губы, бросая взгляд вниз на Биркенстоки на своих ногах.

— Вероятно, это не так, и это часть нашей проблемы.

Вынимая руки из карманов, я поднимаю руку и дергаю за воротник своей рубашки, качая головой.

— На самом деле, у нас нет проблем. На самом деле, по твоей просьбе, у нас даже нет отношений. — Я начинаю двигаться в противоположном направлении по улице, останавливаясь один раз, чтобы увидеть удивление, окрашивающее ее черты. — Ты знаешь, я был беден. Большую часть моей жизни это была моя личность. Это отстой, и я бы никому такого не пожелал. Даже мужчине, который до сих пор не признает меня своим.

Вайолет моргает, напоминая мне маленькую девочку на пороге много лет назад, которая смотрела на меня, как на незнакомца.

Что, я полагаю, так и есть. Даже сейчас.

— Я скажу Джонасу, что ты больше не заинтересована в работе здесь, — говорю я, возвращаясь к входной двери «Пылающей колесницы». — Проследи, чтобы к заходу солнца ты убралась с моего острова.

И с этими словами я возвращаюсь внутрь.

ГЛАВА 16

Елена

Я не очень далеко продвинулась, так как мне не дали времени осмотреть остров за пределами дома Кэла, и поэтому я ничего не знаю о местности.

Я бегу, пока не оказываюсь в нескольких кварталах от бара, остерегаясь ветра, поднимающего юбку моего платья каждый раз, когда ноги касаются бетона. По крайней мере, сегодня я надела нижнее белье.

В конце соединяющей улицы есть автобусная остановка, и я ныряю внутрь, как только добираюсь до нее, стараясь сразу же не впасть в паранойю из-за отсутствия людей внутри.

Честно говоря, в любом случае, похоже, что на этом острове не так уж много людей. Я уверена, что большинство из них путешествуют пешком или на машине.

По крайней мере, это то, что я говорю себе, когда подхожу к окошку билетной кассы в поисках каких-либо признаков жизни внутри. Свет в офисе выключен, экраны компьютеров черные. Похоже, здесь уже несколько недель никто не был.

Застонав про себя, я прислоняю голову к стойке, мысленно оценивая свое тело на предмет признаков наркотика, который вколол мне Винни.

Прошло несколько минут, и я не чувствую никакой разницы, разве что еще больше нервничаю, чем когда-либо, ожидая появления симптомов. Выдыхая, я подхожу к одной из пластиковых скамеек перед окном и плюхаюсь на нее, вытаскивая телефон.

Имя моей сестры мелькает на экране, запрашивая видеозвонок, и я отказываюсь, усталость затуманивает мой мозг. Телефон снова вибрирует, появляется несохраненный номер, который я знаю наизусть, заставляя орган сжиматься в моей груди, как сжатый кулак, защищая себя от дальнейшей боли.

Я тоже отклоняю этот звонок, опускаясь на скамейку и откидывая голову на ее спинку.

Постукивая пальцами по голому колену, я обдумываю свой следующий шаг. Вероятно, у нас не так много времени, учитывая, что Кэл знает Аплану, а я нет, и он также, вероятно, отслеживает мой телефон. Я всего в нескольких минутах ходьбы от бара, и я знаю, что первое место, где он будет искать меня, будет явно заброшенная автобусная станция.

Потому что он умный. Хищник в самой своей сути, всегда настороже и внимателен, как лев, затаившийся в траве перед нападением.

Я могла бы спрятаться в ванной или кладовке. Может быть, попытаться найти дверь, которая запирается, или замаскировать мой запах почвой с одного из растений в горшках рядом с выходом.

Но в глубине души я знаю, что это бесполезно. Кэл не взял меня в жены без причины, так что, черт возьми, у него нет ни малейшего шанса отказаться от меня ради чего-то меньшего.

Рукой, которая налилась свинцом, я переворачиваю свой телефон, задаваясь вопросом, права ли была мама, пытаясь спасти меня от этой жизни.