Все остальные мысли рассеиваются, когда я сосредотачиваюсь на том, чтобы расслабиться в его объятиях, впитывая соленый мускус его возбуждения и то, как его живот пульсирует от надвигающейся кульминации. Мои пальцы двигаются, растирая и разминая, в груди становится легче, дышать становится все труднее и труднее.

Я чувствую это, мое сознание проплывает мимо кончиков пальцев, просто вне досягаемости, и вместе с этим мой оргазм.

— Я хочу это услышать, — говорит он, постукивая меня по носу. — Когда ты кончаешь с моим членом в горле, я, черт, хочу это услышать.

Это начинается еще до того, как он закончил говорить, извергаясь, как вулкан, когда уголки моих глаз темнеют. Мой клитор пульсирует под давлением моих пальцев, и когда Кэл отстраняется ровно настолько, чтобы снова войти, я вскрикиваю, когда шок и восторг смешиваются в моем животе, проникая через каждый нерв в моем теле.

— Вот и все. — Кэл стонет, звук мягкий и первобытный, и я клянусь, что чувствую, как он набухает у меня во рту, струи горячей спермы вырываются наружу, когда он кончает.

Он отстраняется от меня, в то время как поток продолжает литься, проводя своим членом по моим губам, а затем указывая вниз на мои груди, покрывая их своим семенем.

Привалившись к двери, он жадно глотает воздух, смахивая пот с того места, где он выступил на лбу.

— Боже. Думаю, что однажды ты можешь убить меня.

Переводя дыхание на полу, я беру минуту, чтобы собраться с мыслями. Ухмыляясь, я поднимаюсь на ноги на дрожащих ногах, оглядываясь в поисках салфетки, чтобы вытереться. Я подхожу к столу и достаю одну из коробки, но он неодобрительно щелкает языком.

— Что ты делаешь? — Он присоединяется ко мне, забирая салфетку из моих пальцев. — Ты думала, я шучу насчет того, что ты уйдешь отсюда вся в моей сперме?

Мои щеки пылают.

— Я просто подумала, что это было что-то вроде сгоряча в разгар момента.

— С тобой всегда самый разгар момента, — говорит он, и эта странная гребаная улыбка возвращается на место, когда он засовывает мои руки обратно в платье, натягивая вырез на мою грудь. Его сперма прохладна на мягкой ткани, скрыта под ней, но я чувствую ее запах.

Я знаю, что она есть, как тайна, которую мы разделяем вдвоем, и эта мысль заставляет меня чувствовать себя… живой.

ГЛАВА 25

Кэл

Никогда не забуду выражение глаз первого человека, которого я когда-то убил.

В шестнадцать лет я уже три года находился под руководством Риччи. Я познакомился с Рафаэлем во время одной из поездок моей матери в Институт рака Даны Фарбер для клинических испытаний препарата, который мог остановить рост ее раковых клеток.

Рафаэль сидел в вестибюле, ожидая новостей о том, была ли у его бабушки ремиссия или нет. Он был высоким, в своем накрахмаленном темно-синем костюме, вертя четки в пальцах, как человек, который не до конца верит в их реальность.

Я помню, как проходил мимо него по дороге в кафетерий, и золотой металл его кольца на большом пальце сиял в свете флуоресцентного освещения.

За свое короткое время на Земле я никогда не видел ничего или кого-либо столь состоятельного по своей сути. Этот человек излучал роскошь и власть, и он знал об этом. Пусть они повиснут в воздухе вокруг него, заставляя кого-то попытаться утверждать обратное.

Я официально не встречался с ним до нашего последнего дня в Бостоне. Я стоял снаружи, наблюдая, как мое дыхание появляется и исчезает в холодном ноябрьском воздухе, пытаясь скрыть разочарование на своем лице, когда медсестра вывела маму.

Рафаэль вышел на улицу, одетый в другой темный костюм, вытащил сигару из нагрудного кармана и закурил, прислонившись к бетонной стене с табличкой «КУРЕНИЕ ЗАПРЕЩЕНО». Он взглянул на меня и кивнул, как будто понял какую-то невысказанную просьбу.

— Только ты и твоя мама, малыш?

Я сглотнул и кивнул, понимая, что не должен был разговаривать с незнакомцами. Но явно богатый незнакомец, околачивающийся в больнице? Насколько плохим он может быть?

Он пососал кончик своей сигары — Cohiba Behike, бренд, который я в конце концов выучил наизусть, — и опустил подбородок.

— Как тебя зовут?

Мои глаза сузились.

Он усмехнулся над выражением моего лица, смеясь так, как будто мы делились шуткой.

Несколько мгновений спустя к нему присоединилась длинноногая брюнетка, закутанная в темно-фиолетовую шубу, прижимающая к груди ребенка. Они направились к затемненному Кадиллаку, ожидавшему на аварийной полосе, но не раньше, чем он хлопнул меня по плечу, бросив на землю карточку с надписью Ricci Inc. и эмблемой на ней.